Книга Приговор олигарху - Сергей Зверев

– Впишите своей рукой сумму и поставьте подпись и дату, – мило улыбнулась ему Лилия Николаевна. – Это останется у меня, ваши козыри – у вас. Мы заключили с вами пакт о ненападении, не так ли?

Бессонов молча подписал расписку, пододвинул ее вдове. Он наконец поверил, что шестьдесят тысяч долларов его. Бессонов взял одну пачку и начал неуклюже заталкивать ее во внутренний карман пиджака.

Пачка не хотела ему подчиняться и зацеплялась углами за края кармана. Бессонов вспотел и чувствовал себя очень неловко.

– Сейчас, – пробормотал он смущенно. – Одну минуту. Я сейчас.

Лилия Николаевна смотрела на него молча, легкая улыбка блуждала у нее на губах.

Бессонов справился наконец с деньгами, рассовал их по карманам и привстал со стула.

– Э-э-э… – замычал он, не в силах заставить себя до конца выпрямиться. – Я могу идти?

– Конечно! – Вдова смотрела на него с откровенным презрением. – Я вас не задерживаю.

«Сука! – зло думал капитан Бессонов, проходя от только что покинутого им столика к выходу из зала ресторана. – Просчитала меня насквозь! Заранее деньги приготовила, расписку – знала, что я деньги у нее просить буду… А в сумочке у нее еще пачки были, это как пить дать… Дурак я, продешевил».

Бессонов понял, что Лилия Николаевна приготовила для разговора с ним сто тысяч долларов, и эти деньги могли бы сейчас быть у него. Но уже все – поезд ушел. В конце концов, и шестьдесят тысяч – очень хорошая сумма.

«Сука! Сука!..» – продолжал твердить про себя Бессонов, чувствуя на своей спине презрительный взгляд Лилии Николаевны.

Глава 14

Вылезать перед начальством с версией о причастности убитого при задержании человека к самому Глебу Абрамовичу Белоцерковскому – это, не зная броду, соваться в воду. Поздеев объяснил это Грызлову, едва только понял, о чем идет речь.

– Ты что, в отставку раньше времени захотел? – кричал он на Грызлова, нервно ходя из угла в угол своего кабинета. – Тебе в органах работать надоело? Откуда ты знаешь, что у них там за дела? Белоцерковский везде прихват имеет. Не такие люди, как мы с тобой, пропадали бесследно, когда вставали ему поперек пути. Тут сто раз подумать надо, прежде чем хотя бы пальцем шевельнуть.

– Что-то я тебя не узнаю, Аркадий, – усмехнулся Грызлов. – Не ты ли втолковывал мне вчера, что Москва – это твой город?

– Мой! – упрямо повторил Поздеев. – Но голову под нож тоже совать не стоит. ГБ – это такой уровень, что наше районное начальство для него – тьфу! И растереть! Сам, что ли, не понимаешь?

– Я-то как раз понимаю, – возразил Грызлов. – Только не знаю, что мне теперь с этой информацией делать. Докладывать по инстанции? Или не докладывать? Вот – не было мне печали!

– Ну, во-первых, не тебе одному, – сказал, остановившись посередине кабинета, Поздеев. – А нам с тобой вместе. Во-вторых, слова какого-то придурка, даже имени которого ты не знаешь, – это еще не доказательство.

– Я и не говорю, что это доказательство, – спокойно возразил Грызлов. – Если хочешь, можешь рассматривать его сообщение как сведения, полученные от нашего тайного информатора. Никто не потребует от тебя назвать его фамилию. Оперативная работа имеет свои секреты.

– Хорош информатор! – воскликнул Поздеев. – А что, если он тебе все это насвистел? А ты и рот раскрыл. Ему только этого и надо было. Пока ты рот закрывал, он успел благополучно исчезнуть.

– Ну, растерялся, было дело, – согласился Грызлов. – А ты бы не растерялся на моем месте? Хорошо со стороны судить.

– Я бы не растерялся! – возразил Поздеев. – Я бы прежде всего взял этого хмыря за химок…

– Ну-ну, – усмехнулся Грызлов. – И потом месяц сломанную руку лечил бы. Не любит он, понимаешь, когда его за химок берут.

– А ты пробовал? – вскинулся Поздеев.

– Пробовал! – сказал Грызлов.

Возникла некоторая пауза.

– Ну, и пришлось отпустить, словом, – смущенно ответил на незаданный вопрос Грызлов. – Говорю же, не любит он, когда его за химок…

– А ну, стой! – воскликнул вдруг Поздеев. – Этот хмырь у тебя на столе до чего-нибудь дотрагивался? Отпечатки остались?

– На столе?.. Пожалуй, нет, – ответил, подумав, Грызлов. – А вот ручку двери он точно трогал.

Оба вскочили одновременно.

– Так что же ты мне мозги канифолишь? – на бегу проворчал Поздеев. – Не дай бог, залапал кто-нибудь, пока ты у меня сидел.

– Сам дурак! – ответил Грызлов.

Отпечатки с дверной ручки в кабинет Грызлова они сняли и тут же отправили на экспертизу. Нужно еще было решить, ставить ли в известность о случившемся руководителя следственной группы капитана Бессонова? Тот, правда, с самого утра отправился на какую-то оперативную встречу, группу поддержки с собой не взял и до сих пор не появлялся, не звонил, никого к себе не вызывал.

После некоторой дискуссии решили, что сообщить придется, но не сейчас, сначала стоит дождаться результатов экспертизы, все равно Бессонов сразу же спросит, установлена ли личность человека, который приходил к Грызлову? Надо быть готовыми ответить на этот вопрос…

* * *

Выйдя из «Олимпии», капитан Бессонов вспомнил, что золотая зажигалка, украшенная бриллиантами, осталась у него, и совсем успокоился. Да хрен с ней, в конце концов, с этой стервозной бабой!

Шестьдесят тысяч долларов – это в два раза больше, чем он рассчитывал снять с вдовушки. Да еще зажигалка. На ней выгравированы инициалы «ЛВ», можно у любого ювелира исправить «В» на «Б», и тогда он подарит эту вещицу Лиде! Можно даже полностью написать – «Лидии Бессоновой».

Классный подарок! Если она и после этого с ним не помирится!.. Тогда уж совсем непонятно, какого ей рожна еще надо?

Мысли об отставке, о переезде в Крым, о семье, которая вновь будет у них с Лидой, приятно кружили голову Бессонова. Сквозь головокружение пробивалась трезвая струя, но она не могла омрачить радости от удачно проведенной только что операции.

Зажигалку, конечно, ни к какому ювелиру нести нельзя. Так можно и засыпаться. Это элементарно. Или он забыл, сколько людей, так или иначе связанных с драгоценностями, работают стукачами-внештатниками в Конторе?

Ему попался однажды список информаторов, составленный по одному только отделу наркотиков, – это было впечатляюще! Он никогда раньше не думал, что столько народу сотрудничает с Конторой.

Нет, в Москве показывать зажигалку никому нельзя. Если только рискнуть исправить надпись где-нибудь подальше от Москвы, в Крыму, например?

Стоп! Как же у него все в голове перевернулось от этих пачек, которые приятно оттягивают его карманы! Лида же не курит! На кой черт ей зажигалка? Что он несет, в самом деле!

Он на ходу вытащил наполовину одну из пачек из внутреннего кармана, взглянул на купюры, чтобы удостовериться, что это все происходит на самом деле. В глаза Бессонову бросилась волнующая его сердце надпись на упаковке – «сто билетов номиналом по 100 долларов».