Книга Лорна Дун - Ричард Додридж Блэкмор

не рассказывал, но мне кажется, что это был подарок одного полковника, большого любителя азартных игр и лошадей, которого Том спас от разъяренных кредиторов. Если добавить, что на счету Фаггуса нет ни капли пролитой крови (потому что его взгляда, щелчка пистолета и репутации было вполне достаточно для того, чтобы все его желания выполнялись мгновенно), он ни разу не ограбил бедняка, не оскорбил женщину, был патриотом своей родины, человеком верующим, с мягким нравом и веселым характером, то нетрудно будет понять, отчего он пользовался всеобщей любовью и заслуженной славой.

Все проклинали Дунов, занимавшихся грабежом, но все обожали Фаггуса (кроме тех, наверное, кого он обчистил). Многие старики и нищие благодарили его за деньги, отнятые у богачей, а трактирщики и конюхи — те просто-таки обожали его.

Я так долго рассказываю о Томе только затем, чтобы вы правильно поняли его, поскольку он — мой любимый кузен и, кроме того, возлюбленный моей… Но хватит об этом. Вы сами все узнаете, когда придет время.

Он вернулся через три месяца в самом начале весны и привез мне новый карабин, зная о моем увлечении оружием. Мать сначала протестовала, но Том смог убедить ее, что приобрел ружье на честно заработанные средства. Возможно, это и так, поскольку Том все-таки старался, чтобы безобидным путем добыть деньги. Так или иначе, я был неслыханно рад и выбрал себе цель подальше в полях, чтобы научиться стрелять из нового ружья. Фаггус научил меня кататься на Уинни — с тех пор она подросла и стала еще красивее, но все равно помнила и любила своего незадачливого наездника. Энни была без ума от Тома, и тот даже заявил, что он — ее крестный отец. Правда, я не понимаю, откуда он это взял. А когда Фаггус уезжал, бока Уинни сверкали в пламени свечей, и нам казалось, что они отливали вишневым цветом.

Больше, пожалуй, никаких ярких впечатлений от отрочества у меня и не осталось. Жизнь шла спокойно и размеренно. Я усердно трудился на ферме, стараясь во всем помогать матери, а когда вспоминал Лорну Дун, мне начинало казаться, что все это — только прекрасный сон.

Но никому не будет интересно знать, сколько бушелей пшеницы мы снимали с акра, как доились коровы или как проходила жатва. Скажу только, что самым крупным, не считая скота, на нашей ферме был я. Не страдая отсутствием аппетита, я очень быстро набирал рост и вес, увеличиваясь каждый год в высоту на десять сантиметров и на пять в ширину. Очень скоро я стал самым здоровым во всем Экзмуре. Но и это не имело большого значения, потому что у нас не было мерки вроде Дуновой двери, а если бы и была, я бы в нее просто не пролез. Я стал мишенью для всяческого рода шуток и насмешек. В конце концов, я начал стесняться своих размеров и боялся подходить к зеркалу. Правда, моя мать, наоборот, гордилась мною и говорила, что для нее я навсегда останусь малышом.

Я всегда держался прямо, гордо подняв подбородок, и от этого казался еще выше. А нашей бедой в семье оставалась крошка Элиза. Хотя ей привозили самое лучшее вино на пасху, она не росла, оставаясь маленькой, костлявой и угловатой. Но дело не только в этом. Ее язычок тоже оставлял желать лучшего. Лиззи была ядовитой и колкой, она могла ехидничать и жалить когда угодно, а это мне очень не нравится в женщинах. Да простит меня Бог, что я так говорю о дочери собственного отца, тем более, что он ни в чем не виноват. Во время беременности моя мать поскользнулась на льду и сильно ушиблась около сарая. Негодяй Фрэй поленился сколоть лед и прикрыл его соломой. Конечно, он получил взбучку от отца, но матери от этого легче не стало. Элиза родилась на следующий же день с хилым телом и острым умом — хуже не придумать.

Зато Энни уже превратилась в прекрасную блондинку, и я мог часами наблюдать за ней, если только не засыпал у огня, думая о нашем дорогом отце. Она забирала волосы в пучок, но иногда непослушные золотистые пряди спадали ей на плечи, а я смотрел на них через полуприкрытые веки и мечтал. Если долго любоваться Энни, то можно понять: только это лицо расскажет вам, как могут быть красивы тень или свет. И если я вдруг о ком-то плохо говорил или или просто думал, стоило мне взглянуть в прекрасные глаза Энни, и я сразу понимал, что был неправ.

Что касается Дунов, то они продолжали процветать, и никто против них не восставал, разве что, распуская сплетни, но на это они как раз меньше всего обращали внимания. Иногда на них жаловались и доходили до высоких инстанций, но тщетно. Один раз жалоба дошла даже до короля. Но Его Величество лишь отшутился и был так собою доволен, что о жалобе предпочли забыть. Кроме того, никто из высокопоставленных лиц в Экзмуре хозяйства не имел, поэтому Дуны разбойничали по-прежнему и местные жители старались обходить их земли стороной. Единственным человеком, кто бы мог с ними справиться, был Том Фаггус, но он и сам считался вне закона. К тому же Том переселился в Уонтадж в графстве Беркс. По его мнению, климат там был посуше, дороги получше и народ побогаче.

Кое-кто из наших соседей считал, что при моей физической мощи и умении стрелять я бы мог давно разобраться с Дунами и показать им, чего я стою. Но в то время я был еще слишком скромным, вздрагивал, когда меня окликали и краснел, как девушка. Я не был еще достаточно силен для своего роста. И, хотя я по-прежнему горячо любил покойного отца, мне оставалось непонятным, как бы я смог ему помочь, нанося увечья другим. Есть такие люди, которые веками культивируют кровную месть, и ради видимости удовлетворения готовы убивать и разрушать чужие судьбы. Я сомневаюсь, что истинный англичанин способен на такое. Правда, это не касается женщин, потому что если у женщины жизнь не сложилась, она, по-моему, готова мстить всем.

Но не будем об этом. Я не люблю рассуждать о вещах, в которых плохо разбираюсь. Тем не менее, если бы я встретил именно того из Дунов, который убил моего отца, я, несомненно, избил бы его до полусмерти (если бы у меня хватило