Книга Гиви и Шендерович - Мария Галина

— Ну да! И вот, наконец, она у нас! И ты у нас, о, Единственный! Какое счастье, праздник огня и праздник воды! Праздник жизни и большой праздник смерти!

— Ага…

— Праздник сущего, коему понятен тайный язык! Так, брат Пердурабо?

— Истинно так, — мрачно отозвался молчаливый брат Пердурабо.

— Да, — встрепенулся Гиви, — кстати, это… насчет языка! Где это вы так хорошо по-русски выучились?

Мастер Терион выразительно пожал плечами.

— Что такое язык людей для того, кто беседует с ангелами, — сказал он.

Гиви исподтишка взглянул на Шендеровича. Тот вежливо кивал, сохраняя прочувствованный взгляд опытного психиатра.

— Избранных мало, — восхитился Шендерович, — а уж Посвященного не чаял я встретить на этой земле! Тем более, в такой… э… — он огляделся, — такой глуши, вдали от просвещенного мира! Но и впрямь, где еще найти пристанище Отшельнику!

— Нас мало. — сурово ответил Мастер Терион. — Но мы храним заветы. И просвещенный мир для нас — ничто, а так называемые ученые люди — не боле, чем лягушки, квакающие в затхлом пруду. Выслушай же мою историю, о, Бык Пространства и Времени, и ты поймешь, что силы, плетущие астральный ковер судеб, по праву привели тебя ко мне и истинно мне надлежит владеть скрижалью Силы. Не правда ли, брат Пердурабо?

— Истинно так, — эхом отозвался из-под своего капюшона брат Пердурабо.

История Мастера Териона в цепи его предыдущих воплощений,

или О трудных путях высокой магии

Обширны мои познания в сем деле,, ибо я в одном из предыдущих своих воплощений был я сэром Эдвардом Келли, спутником и медиумом Джона Ди… Ничего худого про Джона Ди не скажу, он человек ведающий, но без меня, проводника духов, был бы совершеннейшее ничтожество. Ибо, что бы он до сих пор не утверждал (а он, пускай и похоронен под розовым кустом в Сассексе почитай уж почти четыре века тому, но жив и здравствует до сих пор, хотя и пребывает в тонком астрале), именно я водил его путями магическими.

В том моем воплощении родился я в тысяча пятьсот двадцать седьмом году от Рождества Христова и уже с колыбели отмечен был печатью Разиэля, хранителя книги человеческих судеб, прародителя каббалы и магии и первым моим словом после рождения было «Ай!», что на языке магическом значит «О, Госпожа наша из Западных Врат небесных!» и есть обращение посвященных к госпоже нашей Бабалон!

Неуклонно и неколебимо развивал я свои магические способности, из-за чего был отторгнут от мирских благ и расстался с родными, этими темными людьми, неспособными постичь истинного моего предназначения, своекорыстно требовавшими, чтобы я зарабатывал пошлый хлеб в поте лица своего. Отказался я также и связывать себя узами брака, ибо нет ничего страшнее для человека мыслящего, нежели вступить в союз с существом грубым и приземленным… Невеста моя, впрочем, вскоре утешилась, предпочтя мне живущего по соседству лавочника, человека воистину ее достойного, необразованного и алчного, коей вскоре и довел ее до могилы бесчисленными придирками и воистину животными вспышками гнева… Я же тем временем неуклонно совершенствовался в науках и вскоре умел различать волю звезд и в огне, и в воде, и в хрустальном шаре, в наблюдениях коего и продвинулся особливо…

Деяния мои были достойны записей в магических книгах, ибо я, сойдясь с придворным астрологом и конфидентом ее Величества Елизаветы Первой, Джоном Ди, этим неудержимым честолюбцем, чья страсть к приключениям превосходила любовь к постижению тонких материй, научил его понимать язык ангелов, сиречь энохийский, и вызвал в магическом кристалле дух ангела Разиэля. Ди, этот корыстолюбец, в гордыне своей был уверен, что именно он избран высшими силами для толкования ангельских поучений… Я же, однако, в странствиях наших по Египту и Турции, постиг, что неверно этот интриган, посвятивший земную жизнь своего воплощения вульгарной политике, трактует ангельские речи (каковые, понятное дело, воспринимал он лишь благодаря моему умению общаться с порождениями высшего астрала), но желает быть вхож в дома сильных мира сего, тогда как я жаждал одних лишь знаний… Постигнув в хрустальном шаре от самого Разиэля о существовании Скрижали Силы, оставленной им некогда на Земле, бросил я все свои душевные и телесные силы на поиски этого высшего сокровища, однако, Ди, этот авантюрист, увлек меня в страны и города варварские, в частности, побывали мы в Московии, где обласканы были царем Федором Иоанновичем — каковой оказал мне особую милость, предложив стать своим личным лекарем (он, было уже, благодаря моим усилиям, окреп духом и телом, и ежели бы не отягощали его грехи предыдущих воплощений, то и совсем бы выздоровел, а так, увы, невзирая на удачное лечение, вскоре умер). Ди, правда, до сих пор утверждает, что именно он, а не я был в чести у царя россов, однако, кто ж ему поверит…

Побывали мы и в Кракове, где принимал нас истинно по-королевски Стефан Баторий, и в Пресбурге, где оказал нам свою милость Максимильян Второй, и, наконец, и направили свои стопы в Прагу, где царствовал тогда Рудольф Второй…

Однако, обласканный Рудольфом, этим королем алхимиков, Ди пал жертвой собственного влечения к необдуманным посулам, и спустя три года, наобещав королю с три короба, и не в силах исполнить обещанного, предпочел скрыться и найти приют под крылом Ее Величества Елизаветы, которую и пережил, впрочем, ненадолго. Я ж, в тщетной надежде обрести тихую пристань, остался при дворе короля Рудольфа, который жаждал обрести могущество в философском камне и был лишь рад заполучить в своих трудах такого ценного помощника, как предыдущее воплощение твоего покорного слуги. По счастью удалось мне раздобыть некоторое количество магического порошка, способного обращать железо в золото…

— У этого иудея, — с готовностью подсказал брат Пердурабо, — пражского чернокнижника, как там его звали?

— А, тот раввин? Уж не знаю, какой дух это тебе поведал, брат Пердурабо, но кто бы он ни был, он подло и грязно лжет. Во-первых, своим умом дошел я до тонкой формулы порошка, во-вторых, рабби Бецалель сам мне его дал, прознав о моем могуществе, а в третьих, и позаимствовал-то я совсем немного. Буквально щепоть… и намерения у меня были самые благие, ибо не золото мне было потребно, а знание…

Ну, золота я как раз получил предостаточно, и вовсе не из философского камня, а от короля Рудольфа, который, возрадовавшись, наградил меня вдесятеро по сравнению с тем, что ему удалось добыть посредством того порошка. Это его и разъярило впоследствии, ибо, увы, когда порошок иссяк, магические силы стерли у меня из памяти рецепт его изготовления…

— Разумеется, — вставил брат Пердурабо.

И, ежели кратко, — продолжал Мастер Терион, взмахом руки отметая комментарии адепта, — то достиг я высоких магических степеней и власть моя была велика, но гнусные наветы привели меня под своды пражской темницы, где я и окончил свой век в холоде и голоде, презираемый всеми ничтожными, угасая от чахотки… в сырых, мерзких стенах гнусного узилища, в году тысяча пятьсот девяносто седьмом от Рождества Христова. Но мощь моя была велика, и следующее мое воплощение в тысяча семьсот сорок третьем годе от Рождества Христова явило миру известного вам магистра Калиостро…