Книга Мертва для тебя - Микаэла Блэй

class="p1">Лея натягивает на себя куртку и задвигает ящик стола. Нет смысла пытаться поговорить с ней сейчас. Будет только хуже, и весьма вероятно, что ситуация уже безнадежна. Какого черта он позволяет своим чувствам брать верх?

В двери появляется голова Карима.

– Пришла мать Густава, – сообщает он. – Вы готовы?

Хенрик кивает и собирает свои бумаги. Не говоря друг другу ни слова, они с Леей спускаются по лестнице и идут по коридору в допросную. У самой двери Лея поднимает взгляд и говорит:

– Вести допрос будешь ты.

Хасиба сидит на стуле, прижимая к животу свою цветастую тканевую сумку. Лицо белое как мел.

Хенрик быстро представляется, стараясь смягчить голос, потом садится напротив.

По сравнению с остальным телом руки Хасибы выглядят огромными. Она одета в сшитый по фигуре пиджак и юбку из той же ткани. Вокруг шеи обернут платок.

Хасиба смотрит на Хенрика широко распахнув глаза. Он включает диктофон, произносит номер дела и личный идентификационный номер Хасибы.

– Меня в чем-то подозревают?

У нее заметен боснийский акцент.

– Нет, ни в чем, мы допрашиваем всех свидетелей. Нам необходимо собрать информацию, чтобы найти Каролину, Астрид и Вильму как можно скорее.

По Хасибе видно, что жизнь у нее была нелегкой. Хенрик узнает этот утомленный взгляд – у его матери всегда был такой же.

– Когда вы в последний раз видели внучек?

– Неделю-другую назад. Они приходили в гости. Я, как обычно, помогала присмотреть за девочками, потому что у Каролины были дела. В таких случаях ей это удобно, обычно-то она делает все, чтобы я не виделась с внучками. Я с удовольствием помогаю. Для меня нет большей радости, чем побыть с моими малышками.

– Все было как обычно? – спрашивает Хенрик и делает пометки в своем блокноте.

– Как обычно? Ха, – фыркает Хасиба. – Не знаю, надо ли это говорить, но Каролина… Простите, мне она никогда не нравилась, и когда мы виделись в последний раз, она вышла за все рамки. Я играла с девочками, мы пекли наше национальное печенье и ели мороженое. Когда Каролина пришла, чтобы забрать их, она взревновала.

– Из-за чего?

Хенрик отрывается от своих заметок и поднимает взгляд.

– Девочкам было весело, мы играли без Каролины. Ей это не нравится, и она вышла из себя. Кричала на меня, обвиняла в том, что я хочу убить детей, потому что дала им мороженое с орехами, а Каролина подозревает, что у Астрид аллергия. Понимаете, она больна.

Хасиба стучит пальцем по виску.

– У Астрид действительно есть аллергия? – уточняет Лея, листая бумаги, словно она забыла важную деталь.

– Конечно, нет. Однако Каролина все равно вынудила моего сына отругать меня, несмотря на то что он тоже считает, что она чокнутая. Он не решился с ней спорить. Она манипулирует моим сыном. Она хочет настроить его против меня и лишить меня внучек. В ней нет любви. Я не могу этого объяснить. Она холодная. Как лед.

Хасиба качает головой и расстегивает пиджак. Помещение наполнено ее злобой.

– Я уверена, что она ушла от Густава, – продолжает она. – Получила, что хотела, и бросила его. Густав слишком много работал, он пашет как проклятый, чтобы обеспечить ей роскошную жизнь, но этой принцессе всего мало, она хочет больше, и больше, и больше. Можно мне стакан воды?

– Конечно.

Лея наполняет стакан и протягивает его Хасибе. Та выпивает его залпом.

– Она моя невестка, что я могу сказать. Она избалованная и постоянно давит на Густава, сильно давит. – Глаза Хасибы наполняются слезами. – Видите ли, детство и юность у Густава были непростыми. Всю жизнь ему приходится грести против течения из-за своего происхождения. Он хороший мальчик. Я попыталась вложить в него силу, чтобы он мог летать, мог выбирать свой путь. Он был очень сильным, но она подрезала ему крылья. Понимаете?

Хенрик кивает.

– Густав ваш единственный ребенок?

– Да, у меня только один ребенок. Густав для меня все.

– Где вы провели ночь на тринадцатое августа? – спрашивает Лея, не сводя глаз с Хенрика.

– Спала дома в своей постели, как я делаю каждую ночь.

– Вы живете одна?

– Да.

– Наши коллеги пытались до вас дозвониться утром и днем, но вы не отвечали. Густав утверждает, что это необычно.

Хенрик замечает изменения в лице Хасибы. Морщины становятся глубже, взгляд темнеет.

– Я была у своей сестры Раффи в Ландскруне и забыла телефон дома. Это плохо, потому что я очень хотела бы быть рядом с сыном в таких ужасных обстоятельствах. Он замечательный папа, девочки его обожают. Он трудится день и ночь, чтобы заботиться о семье, а она только ходит на тренировки и делает себе всякие зеленые смузи. И подавляет моего сына.

В глазах Хасибы стоят слезы.

– Понимаю, – говорит Лея, протягивая ей бумажный носовой платок. – Прошу прощения за все эти вопросы, но каждый ответ очень важен. А что ваш племянник Асиф? Вы с ним общаетесь?

– Нет, и я сочувствую сестре. Это ее сын, и я хочу ему добра, но я всегда защищала Густава от него, запрещала ему проводить время с Асифом. Всю свою жизнь я старалась держать Густава подальше от всего этого. Я перевела его в другую школу, чтобы он не оказался в дурной компании. И сегодня у Густава нет ничего общего с «Семьей». Моя сестра переехала из города, здесь ей постоянно досаждали. Это очень грустно.

– Когда вы в последний раз видели Асифа?

– Давно. Кажется, в июне.

– И никто из семьи не общался с вами в последнее время?

– Нет, у нас это не заведено.

Хенрик кивает с понимающим видом, он знает, как тяжело тащить на себе груз семьи.

– Вы не видели красный «ауди» довольно старой модели вблизи вашего дома или дома Густава?

– Я не знаю, как выглядит «ауди», но никаких красных машин я не видела. Почему вы спрашиваете?

– Никто не выходил с вами на связь? Не угрожал?

– Нет, говорю же вам, это Каролина забрала девочек. Она ведьма. Она отобрала у меня моих малышек, это правда.

Каролина

Каролина смотрит на пустое складское помещение. Взгляд затуманен, ей трудно сфокусировать его. Повернув голову к двери, она мечтает, что Густав войдет и поднимет ее на руки. Она вспоминает утро в отеле «Англетер» в Копенгагене, куда они прилетели на его самолете. Как давно это было. И как просиял Густав, когда она вышла навстречу ему из лифта. Он сидел в лобби ждал ее.

– А вот и ты, – сказал он, поднимаясь, и поцеловал ее в щеку.

Его поведение сбивало ее с толку.

– Я поговорил с твоим агентом,