Книга Тёмный гений Уолл-стрит: Непонятая жизнь Джея Гулда, короля баронов-разбойников - Эдвард Дж. Ренехан мл.

и других стандартных уловок Уолл-стрит, большинство из которых сегодня были бы недопустимы, но во времена Гоулда были обычной практикой. Он также стал маэстро маржи, одним из многих волшебников Уолл-стрит, способных создавать капитал из воздуха и получать контроль над компаниями, используя всего несколько долларов, отраженных в зале финансовых зеркал: веселых залах конвертируемых облигаций, доверенностей и заемных средств. В конце концов, мастерство Гулда в фискальных махинациях стало непревзойденным. Но в отличие от Дэниела Дрюса, Гулд рассматривал спекуляции на Уолл-стрит в основном как средство для достижения больших и более сложных целей. В долгосрочной перспективе он стремился получить контроль над компаниями, которыми мог бы управлять, улучшать и объединять. Поэтому было лишь вопросом времени, когда он обратит свое внимание на тот сектор рынка, который предлагал не только наибольший выбор и гибкость финансовых инструментов, но и наибольшие перспективы долгосрочного роста: железные дороги.

Осенью 1863 года Д. М. Уилсон, с которым Гулд недолго сотрудничал в кожевенной фирме «Уилсон, Прайс и компания», обратился к двадцатисемилетнему Джею с предложением продать облигации первой ипотеки железной дороги Ратленд и Вашингтон (R&W) на сумму 50 000 долларов. Как хорошо знал Гулд, Нью-Йоркский закон о железных дорогах 1850 года, который позволял директорам железных дорог выпускать облигации по собственному усмотрению для финансирования расширения компании, также позволял легко конвертировать эти облигации в обыкновенные акции, а затем снова в облигации. Подсчитав в уме, Джей, должно быть, быстро сообразил, что всего лишь небольшой процент облигаций Уилсона, будучи конвертированным, позволит получить контрольный пакет акций R&W.

Основанная в 1840-х годах с целью обеспечить связь между мраморными карьерами Ратленда (штат Вермонт) и портом Трой (штат Нью-Йорк) на реке Гудзон, небольшая железная дорога R&W протянулась всего на шестьдесят две мили от Ратленда до Салема и Игл-Бриджа в округе Вашингтон штата Нью-Йорк. В Игл-Бридже дорога соединялась с железной дорогой Ренсселаер и Саратога, которой принадлежал путь до Трои и дальше.[171] К началу 1860-х годов дорога R&W использовалась мало и была нерентабельной. Ее пути и подвижной состав находились в плохом состоянии, а персонал был деморализован. Желая избавиться от своих значительных инвестиций в дорогу, Уилсон предложил Гулду все свои облигации по цене всего десять центов за доллар.

Используя часть собственных денег, часть денег своего тестя и небольшое количество спекулятивных бумаг, Гулд заключил сделку вскоре после Рождества 1863 года. С Нового года он принял на себя обязанности президента, секретаря, казначея и управляющего дорогой. После этого в течение полутора лет Джей проводил четыре-пять дней в неделю в Ратленде, работая над улучшением инфраструктуры, транспортного сообщения и прибыльности R&W. Свой офис Гулд разместил в отеле Bardwell House на Торговом ряду Ратленда. Все, что он не знал о железнодорожном бизнесе, а это было немало, он постарался узнать. «Я оставил все остальное и занялся железной дорогой», — вспоминал он несколько лет спустя. «Я полностью возглавил эту дорогу. Я изучил бизнес, был президентом, казначеем и главным управляющим…Я постепенно привел дорогу в порядок и продолжал работать».[172] Наняв опытных менеджеров и проведя необходимый ремонт, он должен был наладить новые грузовые и пассажирские перевозки, поскольку каменоломни находились в состоянии застоя: их люди воевали, а крупные строительные проекты, которые они регулярно поставляли, были приостановлены на время.

Джей выпускал новые облигации по мере необходимости в течение восемнадцати месяцев, как для поддержки улучшения инфраструктуры линии, так и для финансирования заработной платы в краткосрочной перспективе. Чарльз Фрост — уроженец Салема, которому предстояло сделать долгую карьеру в качестве багажного служащего и кондуктора на дороге (впоследствии ставшей филиалом Delaware & Hudson Railroad) — начал работать у Гулда в качестве конторщика в 1864 году. «Обязанности, которые на него возлагались, были не слишком многочисленными и напряженными, — писал историк города Салем Уильям А. Кормье, — а получал он взамен пятьдесят центов в день. Он поддерживал чистоту в офисе, выполнял поручения, а иногда отправлялся в дорогу со своим начальником». Фрост вспоминал Гулда «как человека небольшого роста с суровыми и властными чертами лица, которые значительно усиливала аккуратная и тщательно подстриженная борода. Большую часть времени, пока он находился в Ратленде, он предпочитал уединяться в своем личном кабинете…Он был человеком быстрых суждений, резким в высказываниях и требовательным. Действие всегда было его увлечением, и он был неутомим в своих усилиях по достижению тех целей, которые он ставил перед собой».

Однажды, когда Фрост попросил увеличить зарплату, ему отказали, сославшись на то, что пятьдесят центов в день — «большая плата для мужчины». В другой раз, когда Фрост сопровождал Гулда в соседний городок Уэст-Руперт, штат Вермонт, для измерения древесины, доставленной для топлива локомотива, голодный мальчик сначала обрадовался, когда в разгар поездки Гулд предложил остановиться на обед. Однако вскоре после этого наступило разочарование. Вместо того чтобы отвести своего помощника в таверну и посидеть там, Гулд взял свой небольшой кожаный ранец («такой, какие он привык носить с собой») и достал из него ассорти из крекеров и сушеного чернослива, которое он дружелюбно разделил с Фростом.[173]

Другая местная жительница — Элизабет Хьюз, с которой мы беседовали в 1937 году, — вспоминала, что вскоре после того, как Гулд стал сотрудничать с R&W, он также сделал небольшое вложение в развивающуюся сланцевую промышленность региона (возможно, надеясь стимулировать грузоперевозки). «Бен Уильямс был начальником каменоломни Джея Гулда, — вспоминает миссис Хьюз, которая в то время была еще маленькой девочкой, — и каждый раз, когда Джей Гулд приезжал в Мидл-Грэнвилл (штат Вермонт), дети выбегали его поприветствовать. Увидев нас, он говорил: „Поднимите сарафан“, и Джей Гулд всегда опускал нам в фартуки несколько медных монет. Я вижу его сейчас. Он был одним из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видел. Он всегда был полон бодрости и так хорошо одевался». Он также — как ясно из рассказа миссис Хьюз и как она сама отметила — «всегда любил детей».[174]

В начале своей карьеры в компании R&W Гулд продемонстрировал свое нежелание отделять себя от семьи. Он всегда возвращался в свою Элли каждые выходные, ездил на собственных поездах между Вермонтом и Игл-Бриджем, а затем продолжал путь до реки Гудзон по линии Rensselaer & Saratoga. Часто он предпочитал стоять в переднем локомотиве с различными экипажами, с которыми познакомился по имени-отчеству. По некоторой иронии судьбы, учитывая то, что ему предстояло, большинство его поездок по Гудзону между Олбани и Манхэттеном, похоже, были на пароходе «Дэниел Дрю». Проплывая мимо речных городков на западном берегу ниже Олбани, Гулд регулярно получал хороший,