Книга История запрещенных книг на Западе. Итальянское духовенство в одну из средневековых эпох - Алексей Петрович Лебедев

духовенства, архиепископ Гвидон (XI в.), по согласному свидетельству его друзей и недругов, имел ничтожное духовное образование. Вообще в епископском звании в изучаемое время наука оставалась на низшей степени развития, как это отчасти можно видеть из того, что папа Марин осыпал горчайшими упреками епископа Капуанского за его невежество по части канонов и недостаток необходимого образования. Подобным явлениям, конечно, не станем удивляться, когда мы уже знаем, что в епископы иногда были посвящаемы мальчики, сидевшие на школьной скамье, и что из клириков возводились в архиереи лица безо всякого предварительного испытания в науке и церковной образованности. В среде монашества также можно было встречать лиц весьма малообразованных. В первой половине XI в. аббат Бон в Пизанском монастыре св. Михаила нашел только одну книгу — Служебник. Монах Теобальд вынужден был собственноручно списать (начало XI в.) несколько книг для монастыря Искупителя и таким образом создать хоть маленькую библиотечку. Даже знаменитый монастырь Монте-Кассино был очень беден книгами. И это — не исключения.

Некоторые из вышеприведенных фактов ясно указывают на безграмотность, имевшую место в среде духовенства. Но и грамотные между духовенством часто не стояли на высоте своего пастырского призвания — в интеллектуальном отношении. Иные из духовных лиц хотя и умели читать, но не разумели читаемого. Епископы Ратер и Дамиани единогласно свидетельствуют — один о X в., а другой об XI в., — что духовенство не понимало читаемого. О Бенедикте X, папе, рассказывают, что он не умел с толком прочесть проповедь, не говоря уже о том, чтобы правильно объяснить псалом, хотя этого и можно было бы ожидать от бывшего епископа Веллетрийского. Очень интересные факты сообщает Ратер относительно умственного развития низшего веронского духовенства, — того самого веронского духовенства, которое в прежние века отличалось научной образованностью и славилось особенно хорошим пониманием пророков, псалмов, а также церковным пением. Ратер, ознакомляясь с умственным состоянием веронского духовенства, узнал, что большая часть священников не знала Апостольского символа, и он издал приказание: кто хочет оставаться или сделаться священником в его епархии, тот должен уметь наизусть прочесть три Символа — Апостольский, Афанасиев (Афанасия Великого) и употреблявшийся в то время за богослужением. Тот же Ратер удостоверяет, что некоторые духовные лица не знали значения самого воскресного дня (dies Dominicus); они почему-то полагали, что воспоминание о воскресении Господа совершается только раз в месяц (!). А что касается проповеди, то те же лица о ней и помышления не имели.

Отсюда, однако же, не следует делать общего вывода, что все итальянское духовенство X и XI вв. было погружено в невежество. Есть факты и противоположного рода. Известно, что при некоторых епископских кафедрах и в монастырях существовали школы или временно, или же постоянно — в X и XI вв., — школы, в которых будущее духовенство училось и наукам, и искусствам. Между разными городами с особенным отличием могут быть упомянуты Турин и Милан, как места, где духовное просвещение не замирало. Вообще можно утверждать, что в изучаемые века встречались и крайне невежественные пастыри, и значительно образованные. Невежество и просвещение шли рука об руку. Большинство известий о необразованности пастырей должно быть относимо к следующим трем классам духовенства: к сельскому духовенству и духовенству маленьких городов, далее — к монашеству, и, наконец, к пастырям, вышедшим из простого сословия, и вообще к низшему духовенству. — Невежественность значительной части итальянского духовенства находит себе достаточное объяснение в следующем. Школы находились не везде, а предпринимать путешествие с научной целью редко кому было по средствам. Да и не было особенных побуждений серьезно учиться. Экзамен, положенный для тех, кто хотел занять духовное место, существовал больше на бумаге, а не на деле. Всегда или почти всегда можно было купить себе духовную должность. Церковь, конечно, не смотрела равнодушно на подобное положение вещей. Как папы, так и светская власть заботились о просвещении будущих клириков. Епископы также не оставляли попечений по этой части. Так, в Моденской епархии существовало правило, что священник при поступлении в сельский приход давал обязательство, что будет держать там школу. Известный епископ Ратер поступал подобным же образом. Тем более заботливости в этом отношении показывали папы. Папа Евгений II требовал, чтобы священники вместе с тем были и учителями. «Малообразованный епископ, — приказывал папа, — должен приходить к своему митрополиту, а прочие клирики до иподиакона включительно — к своему епископу, чтобы они могли брать уроки». Правда, эти предписания не выполнялись, но все же они показывают заботливость пап о просвещении всех иерархических лиц. Папа Лев IV возобновил распоряжение Евгения II. К сожалению, двое названных пап жили несколько ранее той эпохи, которая изучается нами, но все же их деятельность могла отражаться по крайней мере на X в.

Средства к образованию духовенства давали те же школы, в которых учились и миряне. Школ сугубо для клириков не было. Это были общеизвестные средневековые школы, курс которых распадался на trivium и quadrivium. Под trivium понимались грамматика, диалектика и риторика, а под quadrivium — астрономия, геометрия, арифметика и музыка. Скажем несколько слов о характере преподавания наук в этих школах, чтобы иметь понятие о просвещении духовных лиц, прошедших эту школу. Если кто хотел слыть образованным человеком, тот в рассматриваемую эпоху изучал грамматику, диалектику и риторику; что же касается наук, входящих в круг quadrivium’a, то изучение их встречалось очень редко.

Итальянское образование, как и естественно, оставалось в связях с тем образованием, которое когда-то давалось еще римлянам. Римлянин прежнего времени жил не столько дома, сколько на форуме; здесь он показывал свои познания, здесь же он делал из них различное практическое применение. Поэтому от него в особенности требовалось умение говорить красиво и увлекательно. Средневековые учителя итальянских школ не могли отрешиться от устарелых традиций. Они все еще продолжали учить учеников так, как будто они готовились к деятельности на форуме. Искусство речи эти учителя ставили главной целью; риторику они называли прекрасным светильником рода человеческого; все еще толковали о Цицероне как достойном удивления образце. Учителя мало заботились о содержании речи; форма вытеснила содержание и стала сама себе целью. Мы слышим только о похвалах, расточаемых то ловким и искусным заключениям, то изящному стилю, то цветам красноречия и т. д. Если хотели выразить почтение образованному человеку, то его называли ритором. Истина, которую должен преследовать оратор, ни во что не ставилась; отверзался свободный доступ для лжи и выдумок. Отношение трех наук trivium’a одной к другой было лишь такое: грамматика научала понимать язык, диалектика учила логическому построению выражений, а риторика была настоящим искусством речи. Грамматика, как действительная наука, сама по себе