Книга Водоворот страсти - Рене Бернард

Гален бестрепетно выдержал ее взгляд, в котором сперва мелькнуло удивление, а потом возмущение.

— Но ведь это означает, что вы… — Глаза Хейли раскрылись от негодования. — Вы дожидались ее здесь?

— Неужели вы ревнуете?

— Нет!

Она лгала. Гален знал это так же точно, как и сама Хейли. Она замялась.

— Впрочем, какое мне до этого дело? Встречайтесь хоть со всеми актрисами из всех театров на Стрэнде.

— Спасибо за совет. Непременно им воспользуюсь! — В его глазах прыгали насмешливые чертики.

— Я думала, что после того поцелуя в парке вы выкинете подобные глупости из головы. Вы же обещали.

— Обязательно выкинул бы, если бы вы прямо так и сказали. Но помнится, поцелуй не вызвал у вас ни единого возражения.

— Зато теперь вызывает.

— Увы, слишком поздно. Как только вы уехали, предложение утратило свою силу.

Глаза Хейли метали громы и молнии, если бы они были настоящими, то испепелили бы Галена на месте.

— Но я готов повторить предложение. Если вы опять поцелуете меня, потом можете послать меня хоть на край света. Обещаю навсегда исчезнуть из вашего поля зрения.

Предложение Галена звучало очень соблазнительно. Я никогда не соглашусь на подобную глупость, мистер Хоук! Что вы на это скажете?

— Гален.

— Что? — Глаза Хейли округлились от удивления.

— Меня зовут Гален. — Он пружинисто балансировал на мысках, как бы подчеркивая свою готовность приступить к действию, если она согласится. — Клятвы по отношению к предмету воздыхания следует давать, называя его по имени. Это известно даже из английской истории.

— Вы явно пытаетесь спровоцировать меня на глупость.

Голос Хейли звучал тихо, глаза потемнели. Гален замер, как охотник, заметивший дичь.

— Да.

— Зачем?

— Потому что мне нравится, как меняется цвет ваших глаз, когда вас… охватывает страсть.

Это была чистая правда. Гален решился на откровенность, понимая, что подобное признание вызовет у нее более сильную привязанность к нему.

— Благодаря такой уловке, мисс Морленд, можно увидеть ваше подлинное лицо. Если вы поддадитесь на «провокацию», даже неясно, как далеко вы можете зайти.

— Как далеко… могу зайти? — прошептала она и бессознательно лизнула языком губы, тем самым как бы подавая ему знак, что она не против поцелуя.

— Трудно даже представить, — ответил он, подходя к ней вплотную; его руки по-прежнему висели вдоль тела, но было заметно, каких усилий это ему стоило. — Впрочем, позвольте надеяться на переменчивость взглядов.

— Я…

Смущение придавало облику Хейли невыразимое очарование. Зардевшиеся щеки, блестящие глаза, вздымавшаяся от волнения грудь — она была прелесть как хороша. Но Гален решил не торопить события.

— Пойдемте. Я провожу вас обратно. — Он протянул ей руку. — Поскольку скандал нам ни к чему, обещаю оставить, вас, как только мы подойдем поближе к залу, где проходит званый вечер. Уверяю вас, ни одна душа не узнает, каким образом вам удалось выбраться из театральной преисподней.

— Благодарю вас, мистер Хоук, — Хейли слегка оперлась на его руку.

Гален понимающе улыбнулся.

— Наши предположения подтвердились. Кажется, он неравнодушен к одной леди. Ее зовут мисс Хейли Морленд. Но судя по всему, кроме нас, им интересуются еще и другие.

— Ничего удивительного.

— Они следят за ним.

— Пусть следят. Они нам не опасны.

— Так-то оно так. Но если они вытянут из него то, что он знает… До сих пор нам удавалось сохранять тайну от непосвященных, но если они узнают о месте нахождения сокровищ…

— Не узнают. Мы опередим их и побеседуем с «Отшельниками» раньше, чем они. А потом воры получат по заслугам. И унесут с собой тайну в могилу.

— Да, да.

— Дождись удобного момента. А.пока следи за ним.

Помни, что отвечаешь за него головой.

— Хорошо.

Глава 9

Лорд Морленд с гордостью вел дочь под руку. Он был почти трезв.

— Разве она не чудо, Трамбл?

Герберт окинул Хейли внимательным взглядом.

— Совершенно верно! Я только что вспомнил. Леди Прингли опять спрашивала меня о том, кто же шьет вам наряды. Если вам не трудно, напишите мне, как зовут портниху, чтобы я имел возможность при встрече с леди у Прингли назвать ее имя.

Хейли слегка сжала локоть отца, пытаясь дать понять ему, чтобы он помалкивал. Увы, ее сигнал оказался не замеченным.

— Зачем писать? Вы не поверите, но моя дочь сама шьет себе наряды! — Лорд Морленд с нескрываемым удовольствием похлопал дочь по руке. На ней было шелковое бальное платье с голубоватым оттенком, украшенное бесконечным количеством оборочек и кружев. Юбка была вышита серебряными цветами. Серебро переливалось и мерцало при каждом шаге Хейли, казалось, что она идет, окруженная серебристым туманом. В волосах поблескивали серебряные украшения, завершавшие наряд.

— Дорогая, все это, конечно, замечательно, но… — Вид у мистера Трамбла был какой-то странный — то ли озадаченный, то ли осуждающий.

— Что — но? — возмутился отец Хейли. — Она выглядит словно королева.

— Королева, лорд Морленд, не шьет сама себе платья. — Трамбл нахмурился. — Что же я скажу леди Прингли?

— Скажите, что не знаете имени моей портнихи, — тактично вмешалась Хейли. — Поскольку у меня таковой нет, значит, вы никого не обманываете.

— Да, это может сойти с рук, но…

Герберт глубоко вздохнул, задумался, но через секунду просиял от радости.

— На будущее прошу вас, пользуйтесь услугами самой лучшей лондонской портнихи. Тогда отпадет всякая необходимость во лжи, даже самой невинной. Не обижайтесь, дорогая, но моя жена не будет шить сама себе наряды, тем более что в этом нет никакой необходимости. В конце концов, я женюсь не на какой-нибудь… гм-гм… легкомысленной девице.

— Но, мистер Трамбл, мне нравится шить себе платья. Вы не представляете, какое это огромное наслаждение. Кроме того, погружаясь в работу, я радуюсь, что создаю…

— Уверен, ваш отец согласится с тем, что на свете есть немало занятий, которые дарят не меньшую, если не большую радость. Думаю, вскоре вы поймете, что гораздо приятнее совершать покупки в магазинах. Я ведь открыл для вас кредит, мисс Морленд, и надеялся, что вы уже воспользовались всеми его выгодами.

Хейли взглянула на отца, но поняла, что тот на стороне ее противника.

— Но ведь многие женщины сами шьют себе платья, — в отчаянии прибегла она к последнему доводу.