Книга Осколки Иль-Яфи - Ирина Скрипка

скривилась. — Слушай, ты, конченный…

— Да что ты знаешь о конченных, — вспылил Роман. — Ты у нее спроси, когда она очухается, каково это. Ты знаешь, что это такое, когда в тебя впрыскивают яд и твой мозг кипит, как от удара током, а потом тебе внушают — иди и убей. Тоже мне, святая Пульхерия. Ладно, я пошел. Скорую не вызывайте, она сама очнется. И… Твоя печать работает. Я, собственно, хотел сказать спасибо.

Роман привычно надвинул на голову капюшон и двинулся к тропинке.

— Эй, — окликнул его Макс. — как тебя найти? Мало ли что.

Парень на секунду задумался.

— Romkiller на gnobist.com. Захочешь — найдешь.

Янка задумчиво покусывала губу. Парень — убийца, это она знала и без его ника. Под волшебным взором она увидела на его лице тонкие красные нити, переплетенныес нитями дара.

Настя подошла к стене и присела на корточки рядом с девчонкой-незнакомкой.

— Ты его винишь? — Спросил Максим, поняв, о чем она думает. Настя неуверенно пожала плечами.

— Я его понимаю, сама несколько дней была под воздействием пауков… Чуть Янку не убила. Знаешь эту историю? — Настя посмотрела на Макса, потом на Янку.

— В кратком варианте, — ответил парень.

Настя вымученно, с болью качнула головой.

— Мне трудно судить, я не знаю, как к этому относиться. Когда тебя убивают — это страшно.

Рядом шевельнулась девчонка. Открыла глаза и изумленно обвела всех взглядом.

— Ты как? — Спросил Макс. — Поднимайся, кстати, тебя как зовут?

— Инга, — девушка, морщась, поднялась на ноги. Потом дотронулась до плеча. — Горит, странно.

— Больно?

— Не сильно. Что это было?

— Печать от пауков, — ответил Макс. — Надежная вещь, с гарантией. Теперь можешь посылать Факха подальше.

Инга недоверчиво улыбнулась. И встретилась глазами с Настей. Легкая улыбка медленно сползла с лица.

— Привет, я Настя. Помнишь? Слушай, ты назвала меня каким-то странным именем.

Инга почему-то отстранилась от Насти, отошла на шаг и покачала головой.

— Нет, не помню, — тревожно огляделась. — Я не хотела никого беспокоить. Извините, я пойду. Я вам очень благодарна.

— Мы тебя проводим, уже темно, — попыталась задержать ее Настя. Но девушка, склонив голову, подняла ладонь, отстраняясь от нее и, ни на кого не глядя, двинулась по тропинке.

— Чудная, — изумленно вытянула лицо Янка.

Настя задумалась.

— Кажется, она назвала меня Фойра. Я думаю, гуглить бесполезно.

Макс и Янка рассмеялись. Вариант, что в интернете найдется нужная информация, отпадал сам по себе.

— Узнаешь у Мурзы? — Попросила девушка.

— Окей, мне уже самой интересно.

* * *

Роман ждал девушку чуть в стороне от тротуара, притаившись за деревом. Ждал напряженно, с надеждой, что она обязательно появится на безлюдной дорожке. И обязательно одна. Она — другая, такая, как он. Парень понял это сразу, в ту же секунду, как увидел ее привалившуюся к стене.

Он тревожно прислушался. Теперь надо просто ждать.

Она появилась на дорожке через несколько минут. Одна.

— Привет, — Роман бесшумно вышел из-за дерева и встал на границе густой тени и круга рыжего света от фонаря. Она подняла глаза.

— Я знал, что ты не останешься с ними. Они тебе чужие.

— А ты? — Спросила Инга. В ее глазах не было страха. Наоборот, в них появилось живое, сродни детскому, удивление, будто она увидела чудо. Девушка сделал к нему шаг, подняла ладонь и осторожно провела по его щеке, разглядывая глубокие узоры с вкраплениями красных нитей.

— Ты убийца? — Спросила она с улыбкой.

— Разве это важно? — Улыбнулся в ответ Роман. Взял ее ладонь в свою руку и нежно дотронулся губами до кончиков ее пальцев.

Глава 12

Ночь, вернее, несколько часов, проведенные с Ингой, отзывалась в душе Романа песней. Нет, между ними не было контакта близости. По-крайней мере, не сейчас. Было другое — разговор. Долгий, тяжелый, на грани срыва. Приходилось успокаивать девчонку и выискивать в голове особенные, нежные слова, чтобы она поверила ему. Вроде бы сумел, и от этого в его темной, грязной душе появился мерцающий свет и отголоски настоящей детской радости, когда хочется прыгать и орать всякую дребедень. Он сумел!

Роман оперся о раковину и уставился на себя в большое зеркало на стене. Бледный, с черными кругами под глазами, отросшие волосы повисли грязными прядями. Помыться бы. Ночью, разговаривая с Ингой, он как-то не думал об этом… Хотя, ночью любой зверь темный, не разглядеть.

Придя под утро домой, почувствовал, как навалилась усталость. Действительно, надо помыться. Но подумав о том, что придется делать какие-то телодвижения, шевеления, парень поморщился — опять подкатила тошнота. В дверь ванной комнаты осторожно постучали.

— Рома, я заварила тебе бадан. Надо выпить. Ром, ты живой?

— Живой. Я услышал, мам.

— Меня Виктория Трифоновна ждет, я съезжу к ней, сам знаешь, в театре юбилей, много работы. Ты побудешь один?

— Мам, я живой, езжай, если надо, — парень раздраженно фыркнул. Мать отошла от двери, и через несколько минут он услышал, как хлопнула входная дверь.

Вчера, после встречи с ведьмой, которую он хотел убить, а вместо этого получил настоящий отлуп, удар пылающей пятерней, он провалялся в отключке больше часа. Очнулся от укола в вену, открыл глаза, и увидел над собой мрачного доктора. Скорую вызвали собачники, обнаружившие его на земле.

— Что пил?

— Самогон, — брякнул первое, что пришло в голову.

Доктор принюхался. Пришлось сконцентрироваться и выдавить через поры, вены, кожу легкую волну натурального забористого амбре. Пусть доктор нюхает.

— В токсикологию поедем?

— Нет. Спасибо за помощь.

Фельдшер, молоденькая девчонка, записала его данные, и от него отстали. Скорая уехала, собачники разошлись. Домой он добрался за полночь. И закрылся в ванной, никого не пуская, благо, что в большой родительской квартире было предусмотрено два таких полезных помещения.

Выворачивало долго, с кровью, зеленью, ошметками, до дикой рези в животе и помутнения в глазах. Потом заснул, прямо там же, на кафельном полу. Видения, как всегда, накрыли паутиной и болотной вонью. Пауки привычно обступили плотным кольцом, щелкая челюстями. Их перестук действовал на сознание не хуже яда, которым они плевались.

А потом обычно появлялся Факх.

«Страдания воспитывают хорошего воина. Ты — особенный. Растворенный дар моего господина Иль-Яфи наделил тебя редкостными талантами. Не расстраивай меня».

Только в