Книга Артефакт с темным прошлым - Алексей Макеев

то и дело вспыхивавшими в молодой советской республике. Отец Эдуарда, подававший большие надежды химик-технолог, зимой сорок первого добровольцем ушел в ополчение защищать Москву. А вот их сын и внук свою биографию «написал» по-другому…

Окончив в конце семидесятых престижнейший столичный университет и получив диплом историка, Эдуард Игорянцев сразу же ушел на комсомольскую работу. Потом, ближе к середине восьмидесятых, перешел на партийную, окончив столичную ВПШ. Однако уже в восемьдесят шестом демонстративно вышел из компартии и примкнул к одной из новых «демократических» партий. Имея хорошее чутье на перемены, он раньше многих других понял: «серпасто-молоткастые» политические ветры ослабели, зато усилились новые, «звездно-полосатые». И именно на них надо теперь ориентироваться.

В начале девяностых член политсовета Партии прогрессивных перемен Эдуард Игорянцев, получив крупный иностранный грант, отправился на стажировку, сначала в Великобританию, а потом в США. И уже году в девяносто пятом, к той поре – доктор наук, Игорянцев стал одним из главных идеологов своей партии. Но после общеизвестного миллениума денежный ручеек, питавший партию ПП, оскудел, да и государственная политика заметно изменилась. И тогда Игорянцев снова правильно сориентировался, перейдя в партию, которая имела все шансы стать правящей. Эдуард издавал свои работы, словно пек блины. Но теперь в них вместо безудержного либерализма все громче и громче звучали государственнические ноты.

И Игорянцев снова попал «в струю». Благодаря умению держать нос по ветру он вначале стал членом-корреспондентом АН, а потом и академиком. От воинствующего либерализма Эдуард отрекся, избрав новый имидж – воинствующего консерватора. Но либерального толка. Теперь он участвовал в самых разных комиссиях и комитетах, призванных бороться с тем, что назвали лженаукой. И боролся новоявленный консерватор с лжеучениями столь активно и столь успешно, что, помимо явного наукоподобного идиотничанья всевозможных жуликов, фриков и клинических дурошлепов, в мусорные корзины отправлялись и вполне здравые идеи, которые не укладывались в прокрустово ложе «общепринятой здравой точки зрения». Точнее сказать, устранялись никем не признанные таланты, разработки которых угрожали благополучию былых авторитетов. Во многом благодаря деятельности Игорянцева авторитеты продолжали мирно почивать на своих уже увядших лаврах. А фабрики и заводы, усилиями охранителей «правильной науки», продолжали производить никому не нужную, морально и технически устаревшую продукцию, а также всевозможное оборудование, уступающее западному.

Зато потом технические идеи отвергнутых «авантюристов» и «прожектеров» каким-то чудом вдруг всплывали на Западе, чтобы неким загадочным образом оказаться внедренными там в крупномасштабное производство…

– М-да-а-а! – только это и смог сказать Гуров, дочитав досье Игорянцева.

Допив кофе, он вышел на улицу, и именно в этот момент из подрулившего к краю тротуара такси вышел Стас Крячко. Сев на лавочку в тени тополей, приятели обсудили итоги своих сегодняшних встреч. Выслушав Гурова, Станислав, можно сказать, восхитился.

– …Сдается мне, Лева, профессор Платонов – это именно тот человек, который нам нужен, – изобразив рукой убедительный жест, категорично заявил он. – Вот не знаю отчего, но у меня ощущение такое, что мы узнаем от Платонова нечто обалденное. Век воли не видать! – спародировал он киношного главаря Доцента.

– Ну а ты что интересного услышал? – усмехнувшись, поинтересовался Лев, скрестив руки на груди.

– Да что интересного? – Крячко безнадежно махнул рукой. – Ничего дельного. Около часа толкли воду в ступе. Спорили до хрипоты на самые разные темы: и о том, кто такой Рюрик, и о полете амеров на Луну – были они там или нет, и об этом самом «мировом эфире»… В общем, доспорились до того, что чуть не подрались! О-о-о-о-о!..

…И это не было преувеличением. Анатолий Фуклюнин оказался чрезвычайно активным (даже гиперактивным!) бодрячком годами за шестьдесят. В некотором смысле это был настоящий живой таран, который во всяком своем собеседнике видел прежде всего непримиримого оппонента. Когда Стас изложил ему причину, по которой решился «побеспокоить уважаемого ученого», тот с места в галоп ринулся доказывать ему, сколь неправ Рябинин, выдвигающий «заведомо безграмотные и авантюрные гипотезы». Выдав несколько пассажей о засилье в современной науке «целых орд самонадеянных, недалеких выскочек», он с какой-то стати вдруг перекинулся на историю Древней Руси.

– …Вот скажите мне: была ли такая историческая личность по имени Рюрик и если таковой существовал на самом деле, то являлся ли он норманном? А? – склонив голову набок, ехидно прищурился членкор Фуклюнин.

Будучи человеком от природы достаточно любознательным (хотя бы на уровне школьного юнната) и относительно эрудированным (научно-познавательные телепрограммы в свободное время Крячко смотрел часто, хотя и не все запоминал из услышанного), он нашел достойный ответ:

– Да! Рюрик был! И был он русским.

У членкора это утверждение вызвало приступ злорадного хохота.

– А вот и нет! А вот и нет! – с ликованием повторял он, размахивая кулаками. – Рюрик был норманном! Не так давно были обнаружены дневники монаха-францисканца Пэтрилло Бамбароно, который лично встречался с Рюриком, и общались они, между прочим, на старонорвежском языке! Ха-ха-ха!

Услышав это, Крячко тоже изобразил язвительный хохот и с великолепным апломбом бросил в ответ:

– Да мне плевать, чего он там накорябал, этот ваш Педрилло! Он же был католиком? Ну и чего тогда наводить тень на плетень?! Понятное дело, он гарантированно, в любом случае, сказал бы именно так, как сказал, а не как-то иначе. Тоже мне, нашел авторитета!.. Точно такие же Педриллы доказывают нам и всему миру, что пиндосы летали на Луну. А они летали? – риторически вопросил он.

– Да!!! Они летали!!! – сразу обоими крепко сжатыми кулаками Фуклюнин ударил по столу. – И тому есть тысячи свидетелей, есть масса документальных свидетельств, подтверждающих подлинность этих событий!

– Каких «документальных свидетельств»?! – Станислав говорил, уперев руки в боки. – Вы имеете в виду кадры постановочной видеосъемки, где амерский флаг на Луне развевается на ветру? Ой-ой-ой! Сейчас со смеху сдохну! Уж если не кто-нибудь, а даже сами американские ученые говорили, что это – фальшивка от начала до конца, то кто бы в этом еще сомневался?

– Молодой человек! Я вам сейчас уши надеру! – членкора даже заколотило от столь вопиющего неуважения к американским достижениям в космосе. – Вы берете информацию из самых никчемных, я бы даже сказал, помоечных источников! Вы не уважаете величайшую страну в мире, вы не уважаете ее великую науку! Вы берете на себя смелость третировать общепризнанных авторитетов!

– Эти амерские авторитеты гроша ломаного не стоят! – презрительно поморщился Крячко. – Они мастаки только чужое хапать. Вот сейчас мы спорили о космосе. А кто туда полетел первым? СССР. А америкосы? У них такого человека, как Королев, не было и близко. Если бы не немец Браун, хрен бы они куда полетели!

– Юнец! – не на шутку разгневался Фуклюнин. – Ты еще скажи, что