Книга Надежда Дурака - Майк Шэкл

раз?

— Несколько дней назад. Он...

— Не говори больше ничего. Не здесь. Тебе нужно встретиться с Ралемом. Тогда ты сможешь рассказать нам все. — Она встала и протянула руку. — Я отведу тебя к нему.

Тиннстра оглянулась на детей:

— Я отсюда не уйду. Мне нужно найти Зорику.

— Он поможет тебе ее найти. Доверься мне. В ее интересах, чтобы ты с ним познакомилась.

Тиннстра уставилась на детский лагерь. Она не могла уйти, не тогда, когда был шанс увидеть Зорику.

— Пожалуйста, — сказала Майза.

Тиннстра вздохнула и поднялась на ноги:

— Тогда отведи меня к нему.

Майза повела ее обратно в лагерь. Пока они шли, Тиннстра то и дело поглядывала на забор позади себя, почему-то веря, что увидит Зорику, но это была глупая надежда. Она чувствовала тошноту, злилась на себя за то, что позволила похитить девочку, была полна страха перед тем, что могло с ней случиться.

И еще она была измучена. Сколько времени прошло с тех пор, как она спала в последний раз? Час или два у реки пару дней назад? Рана на ее лице саднила, ощущение жжения, которое, как она надеялась, не было началом инфекции. Ей нужно было как можно скорее поесть и отдохнуть, иначе она будет бесполезна для Зорики, даже если ее найдет. Нет, не если. Когда. Когда я ее найду. Я не сдамся. Даже если мне придется разнести это место на куски голыми руками.

В главном лагере тоже были ряды хижин, но их было явно недостаточно для того количества людей, которое заперли здесь мейгорцы. Им пришлось огибать группы людей, сидевших на корточках на каждом доступном клочке земли, чтобы добраться до одного из них, где, прислонившись спиной к стене, сидел крупный мужчина, а рядом с ним хрупкая на вид женщина. Поблизости были еще люди, похожие на Шулка, но Майза сделала легкое движение пальцем, и все они отодвинулись, давая им немного пространства и уединения.

— Ралем, — сказала Майза, останавливаясь рядом с большим мужчиной. — Тебе нужно кое с кем встретиться. Она приехала сегодня.

Ралем поднялся на ноги и протянул руку Тиннстре, пытаясь улыбнуться. «Рад с тобой познакомиться». Черные круги окружили его глаза, а некогда пухлые щеки уже начали обвисать. Его длинные волосы были распущены, а усы обвисли вокруг рта. Замысловатые золотые узоры на подоле, воротнике и рукавах его длинной зеленой мантии были почти скрыты под слоем тюремной грязи. Когда за ним пришли мейгорцы, он явно этого не ожидал.

Она пожала ему руку:

— Я Тиннстра.

— У нее есть новости о нашем друге, — сказала Майза.

Ралем устало выгнул бровь:

— Нашем друге?

Майза кивнула:

— Аасгоде.

Ралем взглянул на хрупкую женщину, затем указал на землю:

— Боюсь, у меня нет стульев, чтобы предложить тебе, но через некоторое время ты привыкнешь сидеть на полу.

Тиннстра заколебалась. Хрупкая женщина наблюдала за ней так, что ей стало не по себе. Она представляла собой странное зрелище: с выбритой наголо головой и глазами, которые казались слишком большими для ее лица, поразительно яркими на фоне темной кожи. Несколько колец тянулись вдоль мочки одного уха, еще одно кольцо пронзало середину нижней губы.

— Ах, — сказал Ралем, заметив обмен взглядами между двумя женщинами. — Какое упущение с моей стороны. Это Анама.

Тиннстра знала это имя:

— Ты маг.

— Да, — ответила женщина.

Ралем перевел взгляд с одной на другую:

— Как… как ты узнала?

— Потому что мне сказали ее найти, — ответила Тиннстра. — Аасгод сказал.

11

Матеон

Кейджестан

Матеон и другие новобранцы ждали на плацу в полном вооружении, с вещмешками у ног, и с каждой секундой Матеон все больше нервничал. Он раньше не видел ни Тонин, ни магии, и это было совсем не похоже на то, что он когда-либо представлял. По крайней мере, тело Гристона оттащили. От его друга осталось только кровавое пятно, и это было достаточно тревожно.

Тонин вывели с ошейником на шее, прикрепленным к цепи, которую держал охранник. Существо было мраморно-белым и одетым в лохмотья, и Матеон понятия не имел, мужчина это или женщина. На самом деле, он не был уверен, что это человек. Он в ужасе смотрел, как существо начало творить свою магию.

Матеон вздрогнул, когда появились первые искры и раздался вой. Все это было так жестоко, словно сам мир разрывался на части.

Один из охранников заметил его нервозность и рассмеялся. «Гребаный желудь». Желудь означало новобранец. Он выяснил это достаточно быстро. Опытных солдат называли дубами. Сильные, надежные. Желуди были никем, их было легко игнорировать.

И Матеон, конечно, чувствовал себя никем. «Кейдж защитит меня», — прошептал он, наблюдая, как растет отверстие, но у него начали появляться сомнения.

Им сказали, что первыми с другой стороны пройдут раненые солдаты, за ними пленные, затем наступит очередь желудей. Но услышать что-то — не то же самое, что увидеть это своими глазами.

Матеон ожидал, что один или два раненых пройдут через разрыв, но их было гораздо больше. Много, много больше.

Некоторые все еще могли ходить, с руками на перевязях или бинтами, обмотанными вокруг головы. Другим помогали пройти товарищи или их толкали в инвалидных колясках. Затем появились тела на носилках, у некоторых отсутствовали конечности, другие были обмотаны таким количеством бинтов, что трудно было сказать, был ли под ними человек. Матеон прикинул, что, должно быть, мимо него прошло не менее сотни солдат; наконец, пошатываясь, прошел последний. Даже под их масками он мог видеть их усталые лица, боль, которую они испытывали. Они отдали Кейджу кровь и даже больше, но Матеон не видел в этом никакой славы.

Во все это было так трудно поверить. Война закончилась. Эгрил победил. Но если армия Его Императорского Величества просто подавляла небольшие очаги сопротивления, то почему раненых было так много?

Он все еще пытался прийти в себя, когда понесли мертвых. Зашитые в холщовые мешки, их по одному протаскивали через разрыв и складывали во дворе. Матеону хотелось, чтобы его стошнило, когда он смотрел. Тела быстро перемещались по цепочке солдат — словно мясники разгружали тележку с мясом. Не было никакого почтения, только скорость. Их было так много, что задача вскоре потеряла всякую важность, но внутри каждого мешка был чей-то сын. Была ли это судьба Матеона? Оказаться в мешке, перебрасываемом от человека к человеку, прежде чем быть брошенным на погребальный костер?