Книга Русское язычество. Мифология славян - Николай Иванович Костомаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одними ж дверци сам Господь ходить,
Другими дверци — свята Пречиста,
Третими ж дверци — святый Миколай.
Едва ли можно оспаривать, что личности христианского мира подставлены или представлены после, и притом до крайности непрочно и некстати. По-видимому, храм, в котором окна — солнце, месяц и звезды, должен означать небо, а гнев сына на отца дает повод полагать, что в языческой древности было что-то похожее на борьбу юных божеств со старейшим поколением. Чудный конь — выражение творческой силы — божеский конь, конечно, стоит в ближайшем отношении и с конями Перкуна (deewe sirai), и с конями Одина, и, вероятно, еще ближе с конем Свантовита, которого холили и кормили жрецы при храме этого божества в Арконе.
Безразличное отношение звезд к людской жизни удалило в песнях звезды от месяца и солнца; они заместились дождем и отчасти ветром. В тех же карпатских колядках, на которые мы указываем как на самый богатый запас остатков языческой старины в народной поэзии, солнце, месяц и дождь являются тремя братьями; месяцу приписывается сила замораживанья, солнцу — размораживанья, а дождь дает зелень.
З за той гори, з за високои,
Видни ми виходят трех братив ридних:
Еден братцейко — свитле сонейко,
Другий братцейко — ясен мисячок,
Третий братцейко — дробен дожчейко,
Мисячок ся бере заморозити
Гори й долини и верховини,
Глубок поточейки и бистри ричейки;
Сонейко ся бере розморозити
Гори й долини и верховини,
Глубок поточейки и бистри ричейки;
Дождчичок ся бере зазеленити
Гори, долини и верховини.
Женская личность, которая переименовалась то в христианское имя Богородицы, то в неопределенное название вдовицы, сама происходит из источника, который образовался из слез, падавших из очей какого-то лица, которому в колядке усвоено имя Николая. Она белила ризы и крепко заснула; к ней приходят три гостя неодинаковые — то были солнце, месяц и дождь. Солнце хвалит себя и говорит: «Нет никого важнее меня: я как взойду — освещу церкви, костелы и все престолы». Месяц говорит: «Нет никого важнее меня: я как взойду — освещу гостей на дороге, волов в возе». А дождь говорит: «Я как пойду три раза на яровой хлеб — возрадуются жита, пшеницы и всякая ярина».
Эй, двори метени, столи стелени,
А за тим столом св. Никола,
Головойку схилив, слезойку вронив,
А з той слезойки ясна керничка,
З ясной кернички Богородичка,
Риза билила, твердо заснула!
Прийшли до ней гостейки трое,
Гостейки трое не еднакии,
Еден гостейко — ясне сонейко,
Другий гостейко — ясен мисячок,
Третий гостейко — та дробен дожчик.
Сонейко гварит: «Не е над мене!
Ой, як я зийду в неделю рано —
Поосвичаю церкви, костёли,
Церкви, костёли и вси престоли».
А мисяць гварит: «Не е над мене!
Ой, як я зийду в ночи с пивночи —
Поосвичаю гости в дорози,
Рости в дорози, волойки в вози».
А дожчик гварит: «Не е над мене!
Ой, як я впаду три рази на ярь —
Та зрадуются жита-пшеници,
Жита-пшеници и вся ярина».
Эти же три гостя в другой колядке изображаются приходящими к тому хозяину, которому колядуют, и ему говорят те же самые слова о своих достоинствах, какие говорили Богородице.
Та вжеж до тебе в рик Биг приходит,
В рик Биг приходит — три товарищи;
Первый товарищ — ясне соненько,
Другий товарищ та билый мисяць,
Третий товарищ — дрибний дожчик.
А що ж нам рече первий товарищ,
Первый товарищ — ясне соненько?
– Ой, як зийду разом з зорями,
Та врадуеся весь мир на земли.
А що ж нам рече другий товарищ,
Другий товарищ — та билий мисяць?
– Ой, як я зийду темной ночи,
Та врадуеся весь мир на земли.
А що нам рече третий товарищ,
Третий товарищ — дрибний дожчик?
– Ой, як я зийду разом з зорями,
Та врадуеся жито-пшениця,
Житей пшениця и всяка пашниця.
Ой, як зийду мисяця мая,
То врадуеся весь мир на земли.
В той же колядке приходит в гости к хозяину сам Бог с товарищами: первый товарищ — ясное солнышко, другой — белый месяц, а третий — дробный дождик. Смысл таков, что пришествие Бога знаменуется собственно приходом одних только этих товарищей. Поется еще колядка, где рассказывается, как хозяин приготовляет стол и просит Бога к себе на вечерю. В одно окно светит солнце, в другое — месяц, кругом ясные звезды. Приходит Бог с Богородицею и святыми, а хозяин угощает Бога зеленым вином, Богородицу — сладким медом, а святых — производящею горилкою.
Просит Боженька на вечереньку —
В одно виконце свитит му сонце
В друге виконце та ясен мисяць,
Яснии зори свитят в-около.
Посадив Бога посеред стола,
Святу Пречисту при другием столи,
Уси святым на-вколо ней,
Приймае Бога зеленим вином,
Святу Пречисту солодким медом,
Уси святыи шумнов горивков.
В Карпатской щедривке (поется накануне Нового года) посылается орел (в одном стихе он назван орлом, а в другом заменен соколом) сесть на море. И он сидит на море и видит, как плывет корабль с тремя воротами: в одних воротах светит месяц, в других — восходит солнце, а в третьих — сам Господь держит ключи, отворяет и впускает души.
Ой, вирле, вирле,
Сивий соколе!
Високо сидиш, далеко видиш,
Сидай ти соби на синим мори —
На синим мори корабель в води.
В тим кораблику трое воротци:
В перших воротейках мисячок свитить,
В других воротейках сонейко зходит,
В третих воротейках сам Господь ходит,
Сам Господь ходит, ключи тримае,
Ключи тримае — рай одмикае,
Рай одмикае, души внускае, и пр.
Христианское влияние прибавило к этому, что не впускаются туда те души, которые не уважали родителей, обижали старших братьев и сестер. Господь, отворяющий рай, вероятно, тождествен с тем лицом,
