Книга Восемь Драконов и Серебряная Змея - Евгений Чепурный

Шэчи и Му Ваньцин увидели причину шума — изможденного мужчину в простой одежде. Его облачение, грязное и потрёпанное, багровело потеками запекшейся крови на груди и вороте, на лице расплылся обширный синяк, а губы пересохли и потрескались, но барабанные палки в его руках не прекращали ударов по туго натянутой коже.

— Справедливости, — надрывно сипел он. — Прошу справедливости.

Стражники, стоящие у ворот присутственного места, и не думали отвечать на его упорные мольбы, или же докладывать начальству. Большой барабан у входа в ямынь, чей бой должен был привлекать внимание стражи и судейских приставов, сегодня отчего-то звучал впустую.

Шэчи и Ваньцин обменялись одинаково удивлёнными взглядами, и, не сговариваясь, приблизились к измученному человеку. Юноша положил руку на его плечо, и когда тот обернулся, указал взглядом на барабан, и приложил пальцы к уху. Незнакомец понял его верно, и опустил барабанные палки.

— Что вам нужно от этого несчастного крестьянина, молодой господин? — тихим, напрочь сорванным голосом прохрипел он. — Я не могу прекратить взывать к чувству долга здешних недостойных чинуш: они — моя последняя надежда на справедливость.

— Почему так? — непонимающе спросил Шэчи. — И почему стражники не обращают на тебя внимания? Я знаю лучжоуского сяньвэя, и он — человек честный… в меру честный, — поправился он. — По крайней мере, он обязан тебя выслушать.

— О, господин окружной судья прекрасно знает суть моего дела, — в каркающем сипении мужчины послышалась искренняя горечь. — Придя сюда два дня назад, я не только бил в барабан, но и громко кричал о том, кто и как причинил мне вред. По сей день, меня так и не призвали пред лицо уважаемого господина Коу — из-за тех моих криков, не иначе.

— Так кто же твой обидчик? — недоумение Инь Шэчи росло все больше. — Некто из городской знати, богачей, или чиновников?

— Совсем наоборот, — в сиплом голосе крестьянина зазвучал жгучий яд. — Клан Нищих! Доблестные воители, оберегающие порядок и спокойствие Поднебесной, — он невольно прервал свою язвительную речь, и зашелся в сухом кашле.

— Ничего не понимаю, — обескураженно покачал головой Шэчи, и бросил вопросительный взгляд на жену. Та озадаченно развела руками. Вновь оглядев измученного крестьянина, он обратился к нему:

— Послушай, уважаемый. Ты изможден и ранен. Давай мы с тобой пройдем в ближайшую закусочную, ты выпьешь чаю, и расскажешь нам все, как есть. Не стану ничего обещать заранее, но если Клан Нищих и вправду причинил тебе незаслуженную обиду, я и моя жена поможем разобраться с этим. Ведь поможем, дорогая моя? — спросил он девушку.

— Простой люд не должен безвинно страдать, — кивнула та. — Этот крестьянин, несомненно, искренен. Давай выслушаем его историю.

— Решено, — воодушевленно ответил Инь Шэчи. — Ты согласен довериться нам, уважаемый? — мужчина, кое-как уняв кашель, утвердительно кивнул, и все трое двинулись к близлежащей чайной.

* * *

Крестьянин, искавший справедливости

— Моё имя — Цзинь Чэнъу, — отпоенный чаем и накормленный рисовым хлебом, крестьянин говорил чётче и громче, без былого натужного хрипения. — Я — из семьи разорившихся горожан, и живу скромным трудом землепашца, довольствуясь малым. Мои четыре му[2] пахотной земли дают достаточно урожая риса и сорго, чтобы обеспечивать меня, мою жену, и троих детей, пусть мы и живём небогато. Но так уж вышло, — в него голосе зазвучала горькая злость, — что и мое скудное имущество привлекло жадных до поживы стервятников, — он перевел дух, отпив чаю. Инь Шэчи ободряюще кивнул ему, приглашая продолжать.

— Три дня назад, поздно вечером, в двери моего дома постучалась целая толпа оборванцев, — начал Цзинь Чэнъу. — Угрозами, они вынудили меня отворить, а ворвавшись внутрь — избили, за «неуважение к доблестным странствующим воинам», — его губы скривились в невесёлой насмешке. — Они сожрали все мои запасы еды, выпили единственный в доме кувшин вина, но этого им показалось мало, — голос мужчины задрожал. — Они… отобрали деньги, что я копил на приданое для старшей дочери, и… спустили их на вино! — он в сердцах стукнул кулаком по столу. — Напившись пьяными, эти мерзавцы начали делать оскорбительные намеки моим жене и дочери, а один из них и вовсе попытался зажать мою маленькую Хуа-эр в углу! — он оскалился в гримасе бессильной злобы, и замолчал, тяжело дыша.

— Я пытался образумить их, — вновь заговорил он, сухо и ровно. — Я взывал к доброму имени их клана, упоминал стражу — ничего не помогло. Они-де берут лишь то, что причитается им по праву, как защитникам империи Сун, — в его безжизненном голосе больше не слышалось язвительности — лишь тоска. — Стража сама боится их. В отчаянии, я начал подумывать о том, чтобы взять вилы, или нож для рубки мяса, и разделаться хоть с парой этих мерзавцев, но проклятые оборванцы и во хмелю были настороже. Все, что мне оставалось — бежать сюда, в город, и молить наших продажных чиновников об исполнении долга, к которому их обязал Сын Неба, — он тяжело вздохнул, бессмысленно уставившись на стол перед собой.

— Погоди-ка, — с недоверием в голосе заговорила Му Ваньцин. — Что-то в твоей истории не так. С чего бы страже бояться каких-то попрошаек? Чиновники не очень-то уважают вольных странников, как бы известны ни были имена их сообществ.

— Значит, вы не слыхали, молодая госпожа? — поднял на нее глаза Цзинь Чэнъу. — В Поднебесной ходит поговорка: «на севере — Цяо Фэн, на юге — Мужун». Имя «Мужун» принадлежит семейству из Гусу, знаменитому многими славными воителями. Его наследник, Мужун Фу, уже сделал себе имя на реках и озёрах, несмотря на молодость. Цяо Фэн же — не кто иной, как наследник Клана Нищих. Недавно, Цяо Фэн и Мужун Фу встретились в Северном Шаолине, и сошлись в дружеском поединке. Говорят, Цяо Фэн одолел своего соперника с необычайной лёгкостью, и все идёт к тому, что вместо «на севере — Цяо Фэн, на юге — Мужун», люди начнут говорить «Цяо Фэн — первый под небесами», — он грустно ухмыльнулся. — Так уж случилось, что Цяо Фэн гостит сейчас в Цзянъяне, по делам секты. Никто не смеет вызвать его ярость — ни богач, ни чиновник, ни вельможа, ведь нет равных его силе.

— То-то здешние