Книга Достоин любви? - Патриция Гэфни

Рэйчел вскрикнула и отшатнулась, с силой прижимая ко рту сжатую в кулак руку. Открыв глаза, она увидела пепельно-серую кору медного бука и прижалась к ней лбом, обхватив дерево руками. Прикосновение прохладной шершавой коры немного успокоило ее. Господи! Зачем она сюда пришла? Что, если кошмары опять вернутся, а вместе с ними леденящий душу, парализующий страх и бессонные ночи? Ей казалось, что она уже достаточно сильна, чтобы прийти и взглянуть на его могилу, вынести страшные воспоминания, осмыслить всю чудовищность случившегося, но она ошиблась. Очень может быть, что ему суждено побеждать всегда, до самого конца.

Нет! Нет! Нет! Рэйчел выпустила ствол дерева, но так и не смогла заставить себя обернуться и громко сказала вслух, обращаясь к тонкой серой коре медного бука:

— Ты меня не тронешь. Я тебя не боюсь. Ты гниешь в земле, ты не можешь причинить мне боль. Кто-то… убил тебя, и ты… получил по заслугам. Ты мертв, Рэндольф, тебя больше нет. Если ты горишь в аду, мне все равно. Надеюсь, что ты там.

Ее сердце неистово колотилось. На минуту у нее возникло суеверное чувство, что сейчас он восстанет из гроба и поразит ее, как громом, за ее кощунственные слова. Но ничего не случилось. Птицы над головой пели, не умолкая; ветер по-прежнему шелестел свежей листвой. Рэйчел прижала ладони к щекам и сделала несколько медленных глубоких вдохов, чтобы успокоиться. «Все Кончено, — сказала она себе. — Я рада, что пришла сюда. Теперь все действительно кончилось».

Но она была еще более рада уйти. Обтирая вспотевшие ладони о подол платья, Рэйчел поспешила к воротам и второпях едва не столкнулась с женщиной, входившей в них.

— О! — воскликнула незнакомка. — Извините, я вас не заметила.

И неудивительно. Она прижала к груди огромный сноп срезанных цветов, почти закрывавший лицо. Опустив пониже свою ношу, женщина остановилась и с любопытством посмотрела на Рэйчел.

Рэйчел ощутила настоятельную потребность назвать себя, объяснить свое присутствие, тем более что незнакомая женщина явно чувствовала себя здесь как дома: на ней не было ни шляпы, ни плаща, ни даже шали, и держалась она по-хозяйски, хотя и была молода.

— Простите, — запинаясь, пробормотала Рэйчел, — я… осматривала могилы.

Мысленно она поморщилась от собственных слов. Глупейшее объяснение! Что еще можно делать на кладбище?

— О да, здесь очень красиво, — согласилась незнакомка. — Я сама обожаю посещать кладбища.

Увидев, что Рэйчел не отвечает, она продолжала:

— Я Энни Моррелл. Жена викария.

Бедной Рэйчел ничего больше не оставалось, как представиться.

— Я Рэйчел Уэйд, — сказала она и выжидательно взглянула на собеседницу.

На прелестном лице незнакомки не отразилось ни тени неприязни, она лишь взглянула на Рэйчел более внимательно.

— Как поживаете, миссис Уэйд? Кристи мне рассказывал о встрече с вами. Я очень хочу с вами познакомиться.

Хотя Рэйчел и усомнилась в правдивости этих слов, она все же заставила себя дружески улыбнуться миссис Моррелл.

— Это цветы с алтаря, — продолжала та, указывая на охапки лилий и душистого горошка у себя в руках. — Наши местные дамы меняют их дважды в неделю, приносят из своих садов свежие. Но прежние не успевают завянуть, и у меня просто рука не поднимается их выбрасывать, поэтому в конце концов мне ничего другого не остается, как украшать ими могилы.

Рэйчел вежливо кивнула.

— Вы знакомы с Уйди? — поинтересовалась Энни Моррелл.

— Простите, с кем?

— Миссис и мисс Уйди, две приходские дамы, поставляющие большую часть цветов для церкви. Вернее, это делает мисс Уйди, так как ее мать в последнее время очень слаба здоровьем.

— Нет, я… я их не знаю. Я вообще ни с кем здесь не знакома.

Проницательные серо-зеленые глаза миссис Моррелл изучали ее, но их взгляд оставался по-прежнему дружелюбным, и Рэйчел, как ни странно, не почувствовала смущения.

— Ну что ж, — заметила жена викария, — вам следует познакомиться с мисс Уйди: она знает о цветах буквально все. И если только с прошлой осени, когда я жила в Линтоне, не свершилось какое-то чудо, полагаю, что террасные сады за домом по-прежнему пребывают в запустении. На них смотреть больно, но я так и не сумела убедить садовника хоть что-то предпринять.

— Я совсем забыла! Мне говорили, что вы раньше жили в Линтон-холле, — спохватилась Рэйчел.

Миссис Моррелл улыбнулась еще шире.

— Вы, наверное, ужасного мнения обо мне как о хозяйке дома.

— О, вовсе нет…

— Дело в том, что один только вид этого дома нагонял на меня тоску и безнадежность, миссис Уэйд. Столько комнат, и всюду сквозняки, потолки протекают, все осыпается… Мне проще было прятаться в маленькой комнатке в мезонине, позабыв обо всем, что разваливалось на части двумя этажами ниже.

Тут Рэйчел не удержалась от ответной сочувственной улыбки.

— Работы действительно очень много, — смущенно призналась она. — Мы пытаемся хоть что-то поправить, продвигаясь постепенно, комната за комнатой. Начали с гостиных на первом этаже. Но нам нелегко приходится, хотя каждый день с утра мы принимаемся за дело вчетвером.

— Я восхищаюсь вашей предприимчивостью. — Тыльной стороной запястья Энни Моррелл отбросила лезущую в глаза прядь золотистых волос.

— Скажите, Вайолет Коккер все еще работает в Линтоне? Я иногда встречаю в церкви Сьюзен Хэтч и остальных, но никогда не вижу Вайолет.

— Да, — ответила Рэйчел, стараясь говорить бесстрастно, — Вайолет все еще работает у нас.

— В таком случае я восхищаюсь не только вашей предприимчивостью, но и поистине мученическим терпением.

Рэйчел едва не рассмеялась. Какое-то незнакомое ощущение, похожее на счастье, поднималось у нее в душе. Со школьных дней ей не приходилось так легко и непринужденно болтать с другой женщиной.

Они продолжали обмениваться мнениями о Линтон-холле, о его странностях и неотразимой привлекательности, во всем соглашаясь друг с другом, пока часы на церковной колокольне у них за спиной не пробили три четверти первого.

— О Господи, я совсем позабыла о времени! — с искренним огорчением воскликнула миссис Моррелл. — Через пятнадцать минут ко мне придет на ленч жена церковного старосты, а я еще даже не одета.

Рэйчел подумала, что жена викария выглядит очаровательно в домашнем ситцевом платье свободного покроя с голубым цветочным рисунком, но, должно быть, оно было недостаточно нарядным для жены церковного старосты.

— Не стану вас больше задерживать, — торопливо проговорила она, давая дорогу миссис Моррелл и подходя к калитке. — Я… я очень рада была с вами познакомиться.

— Я тоже, — ответила та, и на этот раз Рэйчел ей поверила. — Полагаю, теперь мы будем часто встречаться, так что прошу вас, зовите меня Энни.