Книга Главред: назад в СССР 3 - Антон Дмитриевич Емельянов

время шел проект, посвященный иностранцам, переехавшим в Любгород или Тверь. В основном это были студенты-медики, которые остались после учебы работать и обзавелись семьями. Но были и, что удивительно, программисты и даже один местный депутат.

— Франсис Робертович Колладжо, педиатр, — подняла руку Соня Кантор, которая откровенно изнывала без громких расследований. Надо бы ee расшевелить, a то в Андроповске уже преступников не хватает. — И… не поверите, есть вьетнамец, a еще кубинец. Один в сельском хозяйстве работает, второй учителем в сельской школе. Физрук. Из ГДР девушка приехала, во второй школе немецкому наших детей обучает. Это все вроде бы.

— Вот это да! — искренне вырвалось у меня.

Про темнокожего педиатра мне ведь Аглая рассказывала. Учился в Калининском мединституте, нашел девушку, женился, остался в СССР. И оба, уже c семьей, поехали по распределению к нам, в Андроповский район. А c его дочерью, что интересно, я в школе учился. Ольга Колладжо. Я — в смысле я из будущего. Странно, что у меня тогда в голове эта цепочка не сработала. А вот про остальных я и вовсе не знал. Хорошо, что Соня зачем-то взяла всех четверых андроповских экспатов на карандаш. Вот ей их по очереди и поручу.

— Сельский физрук-кубинец, — я словно бы пробовал эти слова на вкус. — А давайте-ка c него и начнем. Что его задержало в Советском Союзе, да еще и в деревне?

— Отца разыскивать приехал, — улыбнулась девушка.

— Это как? — удивился я.

— А вот так, — Соня развела руками. — Обычно ведь наоборот бывает. Дети отцов потом где-нибудь в Гане ищут или в Анголе. А тут наш советский специалист на Кубе покуролесил, зазноба его местная забеременела, ему не сказала. Диего вырос и у матери выпытал, что папа у него из Советского Союза. Тот c ним списался, поступил в Ярославль на педагога-физкультурника. И по распределению, как Франсис Робертович, к нам в район попал.

— Потрясающая история, — покачал головой, я абсолютно искренне восхитившись. — Мой адрес не Куба, не Африка, мой адрес — Советский Союз…

— Женя, a давай рубрику так и назовем? — предложил Бульбаш.

— Как? — я повернулся к нему.

— Мой адрес — не Куба, не Африка, — повторил Виталий Николаевич.

— А мне кажется, лучше «Мой адрес — Советский Союз», — возразила Соня.

— Соглашусь c товарищем Кантор, — кивнул я. — Более патриотично звучит. И поэтично. Работайте, София Адамовна. Мое почтение. А откуда вы, простите за любопытство, обо всех этих людях знаете?

— Слухами земля полнится, Евгений Семенович, — засмеялась девушка. — Такие люди в маленьком городке и окрестностях — как инопланетяне, считайте.

— Понятно, — я улыбнулся. — Арсений Степанович?

— Я! — Бродов опять дремал, но моментально включился.

— Вы же пластинками виниловыми увлекаетесь? — я вспомнил, как Бродов увлеченно рассказывал нам c Бульбашом об «охоте» за редкими дисками.

— Так точно, — осторожно кивнул тот.

— Давайте-ка подберите, пожалуйста, новогодний песенный хит-парад на все времена, — улыбнулся я. — Что-то вроде «золотой коллекции» от нашего издания. Старые шлягеры, новые популярные песни. Справитесь?

— На вкус и цвет… — осторожно начал Бродов.

— Фломастеры разные, — закончил я старой шуткой. — Мы не говорим сейчас o чем-то изысканном. Вспомните фильмы Гайдая и Рязанова — оттуда можно песни взять. А можно и того проще — призвать на помощь общественное мнение.

— Людей опросить? — догадался Арсений Степанович.

— Именно, — кивнул я. — Люди сами наговорят, что они больше всего любят в новый год ставить. Попросите Валечку опросные листы распечатать и размножить.

— Это же надолго, — c сомнением покачал головой мой зам.

— А вы девчонок наших попросите помочь, — я улыбнулся и подмигнул. — Им c большей охотой отвечать будут. Коллеги, кто готов помочь Арсению Степановичу?

Так и думал — лес рук. Зоя, Соня, Катя c Людой, Анфиса и юнкор Юлька, конечно же. Бродов в малиннике хоть побудет.

— И начните материал в целом c винила — чем он лучше магнитной ленты, — добавил я. — Порассуждайте c читателями, есть ли у него будущее в мире прогресса…

— К сожалению, нет, — вздохнул Бродов.

— А я бы так не был уверен, — я хитро подмигнул своему второму заму. — Мне кажется, винилы и в двадцать первом веке будут крутить. Это вы тоже, кстати, у прохожих поспрашивайте.

— Как скажете, — пожал плечами Арсений Степанович.

— А теперь, — сказал я, — все кроме редакторского состава свободны. И еще… В два часа после обеда прошу в ленинскую комнату всех, кто хочет принять участие в новогоднем корпоративе. То есть — тьфу! — в концерте художественной самодеятельности.

Надо бы уже и этот вопрос решить, a то Клара Викентьевна уже начинает подозревать, что на самом деле у меня не все готово. Потому как то, что предложили Бульбаш c Бродовым — это просто девятнадцатый век.

Кажется, я и корпоративную культуру скоро тут буду менять.

В моей прошлой жизни я прохладно относился ко всякого рода капустникам и особенно к самодеятельности. Иногда, конечно, забавно смотреть, как взрослые люди пыжатся изобразить актерское мастерство на импровизированной сцене, но чаще всего это вызывает испанский стыд. Тот самый, когда позорится кто-то, a стыдно тебе.

Разумеется, так бывало не всегда и не везде. В моей практике случались и алкогольные корпоративы без внятной культурной программы, и экстрим вроде ночевки в палатках в конце октября. Причем оба вида таких развлечений я испытал в одной и той же организации, где работал в рекрутинговом отделе. А так как в кармане у меня был диплом филолога, приходилось ваять стенгазеты и потом корпоративный глянец. Фактически это был мой единственный редакторский опыт, да и то c огромной натяжкой, потому что окончательное слово было за руководителем офиса. Женщина она была неплохая, вот только в журналистике разбиралась… так себе разбиралась. А начальница филиала, дама еще более активная, и вовсе обладала запасом дремучих стереотипов — вроде того, что дизайнеры первый макет «делают бесплатно». Но дальше хуже. Я привлек к созданию глянца тверских журналистов, согласившихся подшабашить, вот только писали они, по мнению руководства, не то и не так. Специфика компании, видите ли, не была ими схвачена.

Потом и вовсе перемудрил генеральный из головного офиса в столице — нанял дизайнера,