Книга Любовь как вредное пристрастие - Стоев

представлением зрителей, стоявших у стен. Видел только лицо Элеоноры, тоже наблюдавшей за актерами: таинственные в полумраке глаза, губы в мягкой полуулыбке. К ней я стремился, будто стрелка компаса — к северу, и даже вопроса не возникало зачем. Затем, что держаться вдали от Вишневецкой совершенно невозможно и противоречит моей природе.

— Приятно, что ты в кои-то веки решил посетить мир искусства, — с ехидцей прошептала Нелли, когда оказался рядом.

Ко мне жена головы не повернула, делая вид, что целиком занята представлением.

— И тебе доброго вечера, Вишенка, — прошептал в ответ я, наклонившись к ее ушку, намеренно обласкал дыханием щеку, шею. Она вздрогнула.

Как же я по ней соскучился! Извелся буквально.

— Знаешь, что мне сейчас больше всего хочется? — продолжил провоцировать любимую, мягко коснулся ее кисти, обхватил тонкие пальчики, едва не зарылся носом в волосы, которые она сегодня заколола на затылке, но несколько локонов уже выбились из прически.

— Оставить меня в покое и дать поработать? — предположила Элеонора, не пытаясь, впрочем, отстраниться или забрать свою руку из моей ладони.

— Не угадала, — улыбнулся я, провел губами по ее щеке, ощутив свою дрожь и ее.

О да, Нелли тоже будоражили эти наши подростково-невинные касания в полумраке, пока взрослые с умным видом занимаются своими скучными делами. А как они нравились мне… Хорошо, что пиджак застегнут, поэтому даже зоркий глаз ничего не заметит.

— Егор, — она повернула ко мне лицо, заглянула в глаза, укоризненно, испытующе. — Это плохая идея…

И вот что эти губы произносят? Безобразие! Все, больше никаких подколок и комментариев.

Нежно обхватив подбородок, я поцеловал ее, неторопливо, лелея, не напирая, дыша ею, впитывая ее вкус и тепло. Услышал ее тихий стон, почувствовал, как она прильнула ко мне, положила руку на грудь, туда, где бешено колотилось мое сердце. Пальцы дрогнули в моей ладони…

Мы успели отстраниться друг от друга за секунду до того, как зажегся свет, а потом Элеонора заспешила прочь от меня, к микрофону и ждущей рядом девушке в черном с папкой в руках.

Следующие четверть часа я, едва сдерживая нетерпение, ждал, когда она прокомментирует демонстрируемые слайды с полотнами, потом поблагодарит гостей, спонсоров, руководство — всех до кучи, а после, наконец-то, объявит начало экскурсии по новой экспозиции.

К спешащим приобщиться к шизофреническому гению великого художника я не присоединился. Понаблюдал, как Нелли направилась куда-то в сторону служебных помещений и сделал логический вывод, что ее работа на сегодня завершена.

Вышел на улицу и стал ждать у бокового выхода, которым, как прекрасно знал, обычно пользовалась жена. Прошедшие дожди принесли в город прохладу, свежий ветер немного проветрил голову, теплый осенний вечер настраивал на философско-романтичный лад.

Планов я не строил. Смысл? Жизнь все равно подвесит за яйца, поэтому нужно просто вовремя избегать опасные крючки. Конечно, с Нелли у нас все еще ничего не прояснилось, мы оба будто плывем по течению, то притягиваясь, то отталкиваясь… Сейчас чаще притягиваясь все-таки. Что дальше? Постепенно, аккуратно разрушать барьеры, слово за словом выстраивать наш с ней мир заново. Это трудно, бесспорно, но уже дало кое-какие результаты. Во-первых, я перестал чувствовать себя несчастным спивающимся неудачником с биполяркой (и вести себя соответственно тоже), во-вторых, Элеонора, пока еще колючая на словах, прекратила меня отталкивать, не признавать.

Короче, можно заявить, что жизнь налаживалась, но… Зная, какая судьба сволочь и сука, как она любит преподносить сюрпризы, не стал бы этого делать. Главное сейчас — дождаться Нелли, поехать с ней домой, не спеша раздеть эту соблазнительницу и, уложив в постель, потерять себя в ней. Окончательно. Желательно навечно.

Встрепенулся, услышав тихий скрип двери и стук каблучков на ступеньках. Элеонора, с клатчем под мышкой, обхватила себя руками, пытаясь согреться, взглянула на небо и вздрогнула, услышав мое ворчливое:

— Ты так простудишься. Хорошо, что я рядом.

— Боже, ты меня напугал, — выдохнула она, прижав руку к груди.

Через мгновение я уже накидывал ей на плечи свой пиджак, укутывая и утепляя, словно ребенка. Коснулся лбом ее лба.

— Поехали домой, — удерживал Нелли за плечи. Сейчас почему-то страшило только одно: она оттолкнет меня. Только поэтому притиснул жену к себе, обняв за талию.

— Гош… — Она покачала головой. Точно собиралась отказать. Кто бы позволил!

— Ты не поняла. Это было не предложение.

Вишневецкая взглянула на меня сузившимися глазами, настороженная, опять выпустившая колючки.

— Тебе не с кем скоротать вечер? — предупреждающим тоном поинтересовалась она, мягко высвобождаясь из моих объятий. Я позволил ей это. Если будем стоять на месте, Нелли может замерзнуть.

— Есть и с кем, и за чем. Над этим как раз и работаю, — задорно хохотнул, покосившись на нее.

Мы спускались вниз к воротам. Недалеко от них как раз оставил свою машину, как чувствовал, что не нужно сегодня пользоваться парковкой. Элеонора, сама о том не подозревая, шла прямо к расставленной ловушке.

— Тогда без меня работай. Я в этом не участвую, — решительно кивнула эта любимая вредина.

И будь оно все трижды проклято, ее упертость и дерзость меня сильно возбуждали.

— Чем чаще ты говоришь мне нет, тем все отчетливее слышу да.

— Да похоже, ты глухой, Доронин, — Нелли метнула в меня насмешливый взгляд.

— А ты, наверное, слепая. Ты не видишь, что я тебя хочу.

Мы одновременно скользнули в узкую калитку, застыв там на мгновение. Устроили поединок взглядами.

— Это исключительно твое желание, — тихо произнесла Элеонора. Хотела, чтобы звучало жестко и веско, но замысел испортил взгляд, опустившийся на мой рот.

— Которое не оставляет тебя равнодушной, — ответил я, наклонившись ближе к ней, дразня.

— Все. Я не хочу с тобой разговаривать! Ни слова больше. — Она резко отвернулась и зашагала дальше, но была аккуратно поймана за локоть (начавший сползать пиджак пришлось придержать) и направлена к ждущему нас BMW.

— Идет! Играем в молчанку, — согласился, открыв переднюю дверь и усаживая Нелли на пассажирское кресло, взглядом и хваткой давая понять: свою добычу не намерен отпускать ни сегодня, ни вообще когда-либо. Так что пусть и не думает сопротивляться.

— Какой же ты гад, Егор Валерьевич, — вздохнула устало Вишневецкая, когда мы тронулись.

— Отборнейший, — признал я.

Путь до дома прошел в благословенном молчании. Вполне себе идиллия, если не брать в расчет что-то, разраставшееся между нами, быстро заполонявшее салон. Это что-то пощипывало кожу, ускоряло пульс и ток крови к паху, дурманило голову и заставляло оглядывать Нелли: ее лицо, губы, выбившиеся непокорные пряди волос, шею, придерживающие пиджак пальцы…

Как там Алька назвала это? Электричество… Да, это точно оно. Специалист не поможет, мы безнадежны.

В молчании, уже явно