Книга Журналист: Назад в СССР - товарищ Морозов

к Сотникову, ни к другим…

Я мысленно отметил про себя упоминание каких-то «других» и решительно взял быка за рога.

— Всё дело в этом… ППЛ, да?

Вместо ответа Сотников уставился на меня. «Как варан на новые ворота — так говорят в Центральноафриканской Республике», вспомнилась мне старая шутка журналистов-международников.

— Не разочаровывай меня, — проникновенно сказал Сотников. — У тебя же теперь есть удостоверение, а там черным по белому написано, что ты внештатный сотрудник агентства. Агентства, стажер, а не «Пульса». Надо уметь читать и понимать прочитанное, юноша.

— Ну, так объясните мне тогда, что такое АППЛ, — сердито ответил я. — «Агентства» — мне понятно, но это агентство чего? Или кого?

К моему удивлению я почему-то думал, что Сотников начнет сейчас мудрить, юлить, отговариваться. Но он так же выглядел изумленным, причем вполне искренне. Вот же хитрый лис!

— Фу-ты, ну-ты, а я разве тебе не сказал?

— Нет, — мрачно ответил я.

— Ну, извини. Сейчас я тебе всё объясню, чтобы между нами не было никаких недомолвок.

Он прихлебнул уже теплого лимонада и удобнее откинулся в кресле.

— Слушай сюда, как говорят шибко важные товарищи. Как ты думаешь, что произошло с Вороновым?

Я молчал, предпочитая слышать его версию.

— Правильно молчишь, соображаешь, — одобрительно кивнул Сотников. — В любом деле всегда есть только два мнения — мнение начальства и неверное. Учись рассуждать, стажер. Если человек, тем более такой известный как Владлен Воронов, неожиданно умирает, а потом исчезает, неважно весь он или только его тело, но при этом на следующий день объявляется вновь, как ни в чем ни бывало, о чем это говорит?

Я продолжал злорадно молчать, хотя уши навострил как старый лис на охоте.

— Правильно. Это говорит о том, что за эти три дня, с пятницы по субботу, он проделал некое перемещение. Сначала он переместился куда-то «туда», о чем свидетельствует исчезновение его тела, причем прямо из санитарной машины. А потом объявился вновь и, стало быть, переместился обратно откуда-то «оттуда». Математика учит нас, что путь не равен перемещению, о чем ты как сегодняшний абитуриент должен прекрасно знать. Верно?

Я кивнул, напряженно следя за ходом его мысли.

— Знаем ли мы хоть что-нибудь о том предполагаемом пути, который за эти три дня прошел или, если угодно, преодолел писатель Воронов? Ни-че-го-шеньки… А знаем ли мы что-то о перемещении того же Воронова за указанный срок? Отлично знаем. По законам все той же математики тело, однажды отправившееся куда-то и затем более или менее вернувшееся обратно, в ту же исходную точку, совершает перемещение, равное нулю. Оно вернулось обратно, и с точки зрения математики с ним ничего не произошло. А вот что случилось с этим телом или его носителем за время этого пути, что это был за путь и чем он примечателен — вот об этом-то мы, дорогой Александр, не знаем ни черта. И нам надлежит отыскать об этом любые, даже на первый взгляд самые пустячные, ничего не значащие сведения. Этим и занимается наше с тобой, дорогой товарищ Александр, агентство. Мы с тобой поисковики.

Вот тут только до меня и стало доходить, чем на самом деле занимается это таинственное агентство Сотникова АППЛ. Ничего себе!

— То есть, Вы хотите сказать, что мы занимаемся… поиском?

— Додумался, поздравляю. Вторая буква есть, — шеф даже сдержанно прихлопнул в ладоши. — Как насчет третьей?

— Наверное, я и четвертую угадаю, — с достоинством ответил я. — И тогда АППЛ означает что-то вроде…

Я несколько секунд поразмыслил.

— Агентство Поисковиков Путей Людей, — вынес я окончательный вердикт. Но сам поморщился. Как-то не слишком складно звучит.

— Горячо, — отозвался Сотников. Однако не случайно Остап Ибрагимович Бендер в своё время наставлял одного своего компаньона: учитесь формулировать, Киса! Дословно аббревиатура АППЛ расшифровывается как «Агентство поиска перемещенных лиц».

— Это конечно лучше, — признал я. — Хотя согласитесь, «лиц» звучит как-то слишком уж официозно. По-казенному звучит.

— Соглашусь, — кивнул Владимир Аркадьевич. — Но это — требование наших учредителей, которые всегда мыслят по-чиновничьи со всеми вытекающими, в том числе и канцелярской лексикой. У них людей как таковых, по-моему, вообще в лексиконе нет, сплошь «юридические» и «физические» лица.

— Лица стерты, краски тусклы… — машинально промурлыкал я себе под нос.

— Во-во, — согласился Сотников. — И у нас с учредителями и высшим начальством всё так: вверх и в темноту уходит нить. Не всегда и знаешь, откуда именно тебе спускают сверху указания.

— Без людей в штатском, думаю, все-таки не обошлось?

Мой вопрос мой был, конечно, абсолютно риторическим.

— Так без них у нас ведь ничего не обходится, — без тени иронии ответил шеф. — Скажем так: они нас курируют, при необходимости контролируют, и уже при самой крайней необходимости — оказывают поддержку. Посильную, — веско добавил он.

— Посильная поддержка всесильного ведомства. Сразу представил на газетной полосе.

Я саркастически покачал головой.

— Да, хороший заголовок мог бы быть. У тебя они вообще неплохи. И птицы Мира на помойке Жизни мне понравились, — улыбнулся Сотников.

Он взял у меня флешку, тщательно упаковал ее в пакетик и убрал в карман.

— Как говорится, ключик уже есть. А если есть ключик, всегда найдется к нему и замочек, — констатировал шеф.

— Очень эротично звучит, — отметил я.

Сотников посмотрел на меня, как мне показалось, с сожалением.

— Кошке игрушки, а мышке слезки, — ответил он. Но своих слов пояснять не стал, а резко сменил тему разговора. — Как у тебя с подготовкой к экзаменам? Зубришь?

— Естественно, — подтвердил я.

— Давай-давай, учись, абитуриент. Сильно загружать тебя не буду, — сказал он, вставая из кресла.

— А репортаж опять завтра к утру? — язвительно напомнил я.

— Напишешь в свободной форме, — велел шеф. — В печать пока не пойдет, рано еще, ситуация только развивается. Сделаешь просто отчет. Как сотрудник агентства. Где был, что видел, о чем подумал. Какие выводы и предложения. К утру успеешь?

— Сегодня вечером будет готов, — пообещал я.

Эх, в другое время и в другом месте просто выслал бы ему готовый текст по электронной почте. А какое может быть «мыло» здесь и сейчас?

— Вот и отлично. А Воронова хочешь посмотреть?

Тут я даже слегка растерялся.

— Как? Живьем?

— А ты думал, опять мёртвым? — усмехнулся шеф. — Завтра утром еду в изолятор, нам дают возможность расспросить его, о чем сочтём нужным.

— Конечно, хочу.

— Тогда готовь отчет, утречком я за тобой заеду.

На том мы и расстались. Мне предстояло привести в порядок свои растрепанные мысли. Я сейчас чувствовал себя Страшилой из «Волшебника Изумрудного города», у которого всякие мудрые мысли торчали из головы в виде булавок и иголок. Правда, особой мудрости я пока в своей голове не ощущал, всё больше —