Книга Немецкая осень - Стиг Дагерман

class="p">Книга на удивление зрелая в художественном отношении. Сцены написаны с ужасаю­щей, но необходимой остротой, без словесных излишеств и сентиментальности. Стиль на протяжении всей книги сдержан, ясен и свеж, тон всегда личный, описания последо­вательно и умеренно фактографичны. Когда читаешь «Немецкую осень», задумываешься о том, какой огромный ресурс представляет собой для писателя внешний опыт. Пусть читавшие предыдущие прозаические произведения Дагермана и не сомневаются в его таланте, но далеко не все были ими захвачены или увлечены. Тревога и ощущение потерянности, сопутствующие писателю, могут быть совершенно подлинными и искренними, но при этом описанная им действительность временами кажется нереальной. Осенью 1946 года в Германии Дагерман, напротив, нашел конкретные сцены и образы, дающие его воображению осязаемость. Там он нашел ту часть реальности, которую интуитивно предчувствовал. Даже воображение, столь бесценное качество для писателя, должно питаться не только чувствами, но и непосред­ственным опытом и, наконец, знанием себя. Символы, которые сильнее всего привлекают наше внимание, на самом деле являются всего лишь сублимацией конкретных переживаний. С другой стороны, именно эта способность к сублимации и есть сила искусства. Если бы Дагерман не был писателем, его книга о Германии не произвела бы на читателя столь глубокое впечатление.

Более критично отнесся к книге Уолтер Дикинсон в рецензии, опубликованной в «Ню тид» (22 июля 1947), аргументируя свою точку зрения следующим образом:

Уже первая глава повергает в уныние. В самом переходе от сюрреализма к приемлемому для фюртиоталиста [58] реализму ощущается натужность. При чтении слегка раздражаешься и делаешь на полях злые пометки. Писателю как будто бы приходится просить прощения за то, что он вынужден «держать в памяти целый ряд конкретных событий и физических состояний».

Насколько неуклюже у него это выходит, можно увидеть в предложениях вроде этого: «Мертвенно-бледные лица людей, четвертый год живущих в бункерах, поразительно напоминают рыб, а лица некоторых девушек, которым несколько раз в месяц перепадает шоколадное печенье, пачка „Честерфилда“, перьевая ручка или мыло, на удивление свежи — вот еще два очевидных факта этой немецкой осени, хоть и чуть менее заметных, поскольку ситуация с постоянно прибы­-­ваю­щими с востока беженцами ухудшалась и прошлой немецкой зимой, и весной, и летом». Это больше напоминает гимназическую письменную контрольную по переводу с латыни. Вообще, репортажам Дагермана свойственна схоластическая, несколько искус­ственная манера, где простые факты в духе античных философов искажаются до неузна­ваемости. Ближе к середине своего путешествия автор втянулся, и его размышления становятся более интересными, а иногда даже настоящими произведениями искусства.

И наконец, стоит процитировать заметку Херберта Гревениуса [59] из «Стокгольмс тиднинген» (19 мая 1947):

Хорошо, когда журналист описывает и малое, и великое, в журналистском арсенале Дагермана есть все, что нужно, но в первую очередь он писатель, и к тому же писатель молодой, со слишком сильно развитой чувствительностью к страху, ужасу и покинутости — и в социальном, и просто в человеческом плане. Именно поэтому ему, как никому другому, удалось в своей книге передать царящую в Германии атмосферу, создать образ страны, идущей на дно, загнивающей культуры и общественного устройства, которое уже никогда не восстановит свои либеральные черты. (…)

Без сомнения, грустно признавать, что самую сильную книгу о Германии на шведском языке написал молодой двадцатитрехлет­-ний журналист. Стиг Дагерман действительно единственный из множества побывав­-ших в Германии репортеров, кому удалось подняться над действительностью и увидеть ее более широко.

Также рецензии на книгу написали Стиг Альгрен [60] в «Векужурнален» (1947, № 26): «При всей своей юношеской неуверенности „Немецкая осень“ — зрелое художественное произведение, а ее визуальный ряд — лучшее, что есть в шведской репортажной журналисти­-ке»; Херье Гранберг в «Афтонбладет» (17 июня 1947); Вивека Хейман в «Арбетарен» (29 мая 1947); Курт Юстер в «Гётеборгс хандельстиднинген» (9 июня 1947); Аксель Ларссон в «Сконска дагбладет» (12 июня 1947); Эрвин Лейсер в «Афтонтиднинген» (20 мая 1947); Андерс Линдбергер в журнале «Народ в картинках» (1947, № 36); Тура Нурдстрём-Бонньер в «Экспрессен» (15 мая 1947) и Густаф Ульсон в «Свенска дагбладет» (19 мая 1947).

*

«Немецкая осень» стала первой из книг Стига Дагермана, которую относительно быстро переиздали во второй раз. Первый тираж поступил в книжные магазины 9 мая 1947 года и составил 2700 экземпляров. В начале июля был напечатан второй тираж 1575 экземпляров. Новые издания на шведском выходили в 1954 году («Норштедтс») и в 1967 году (серия PAN).

За границей книга вышла на норвежском — «Tysk høst», издательство Tanum, Осло, немецком — «Deutcher Herbst», издательство Baurudio&Hess, Франкфурт-на-Майне, 1979, и новое издание в Hohenheim Verlag (Edition Maschke), Кёльн, 1981, а также на французском языках — «Automne allemande», издатель­ство Actes Sud, Le Paradou, 1980.

Вошедшие в книгу статьи ранее публиковались в газете «Экспрессен» или же не публиковались вообще.

Немецкая осень.

Ранее не публиковалась.

Руины.

В газете «Экспрессен» от 29 декабря 1946 го­да под заглавием «Невзгоды как основа утешения».

Кладбище после бомбежки.

В газете «Экспрессен» от 31 декабря 1946 го­да под заглавием «Радость жизни в аду».

Торт для бедняков.

В газете «Экспрессен» от 7 января 1947 года под заглавием «Не самые бедные в городе руин».

Искусство идти на дно.

В газете «Экспрессен» от 12 января 1947 го­да под заглавием «Искусство идти на дно с открытыми глазами».

Незваные гости.

В газете «Экспрессен» от 28 января 1947 го­да под заглавием «Бездомный товарняк».

Соперники.

В газете «Экспрессен» от 4 февраля 1947 го­да под заглавием «Немецкая молодежь под властью стариков».

Заключительное предложение статьи в «Экс­прессен»: «Об одном из немногих мест, где действительно можно встретить много немецкой молодежи, мы расскажем в следующей статье» было заменено на «Необходимо взглянуть правде в глаза и признать, что у немецкой молодежи есть свои организации: бандитские шайки и черный рынок».