Книга Книга нераскрытых дел - Симона Сент-Джеймс

ли я вас жалею.

– Попробуйте все сразу.

Как будто это так просто.

Потом она снова обратилась к меню.

– Думаю, суп-биск из омаров вам понравится.

Разумеется, она меня угощала.

– Ладно, – согласилась я и закрыла меню.

Бет тоже закрыла меню и сдвинула очки на лоб.

– Вы мне не звонили.

Нет, я ей не звонила. После того как запись интервью, в которой присутствовал странный шепот, оказалась стерта с моего телефона, я погрузилась в исследование реального мира, того, что основан на фактах. И у меня не возникало желания возвращаться в тот дом.

– Я была занята.

– Мне казалось, вы хотите со мной поговорить.

– Хочу.

– Ну вот, я здесь. – Она сделала глоток воды. – Полагаю, Джошуа кое-что рассказал вам обо мне.

Закидывает удочку, поняла я. Несмотря на то что Бет сама организовала нашу встречу с детективом Блэком, она не знала, что именно он сообщил мне. Я не позвонила ей, не пересказала наш с ним разговор, и она хотела знать.

Это меня удивило. Я не предполагала, что у Бет есть слабые места. Потом вспомнила, как Блэк с горечью сказал: «Мы не друзья» – и задумалась, правду ли он сказал. И почему она называет его по имени?

– Мы хорошо поговорили, – равнодушно сказала я.

Бет с прищуром посмотрела на меня через стол. Появилась официантка, и Бет продиктовала заказ. Я не была готова к тому, чтобы оказаться наедине с Бет Грир в разгар рабочего дня. В тот раз, направляясь к ней домой, я тщательно подготовилась. Теперь она застала меня врасплох. Интуиция подсказывала: только полная дура может считать это случайностью.

Но я лишилась нашего первого интервью без каких-либо шансов на его восстановление, а теперь шанс у меня появился. Я хотела расспросить ее о Мариане. Об убийстве Джулиана. Об убийствах Леди Киллер. Источник ответов на эти вопросы сидел напротив меня. И я твердо решила использовать свой шанс.

Когда официантка ушла, я достала из сумки телефон и положила на стол.

– Я хочу все записать, – сообщила я.

Бет молча смотрела, как я тыкаю пальцем в экран.

– Давайте поговорим о вашем детстве, – предложила я, включив запись.

Она задержала взгляд на светящейся красной точке на моем экране, потом пожала плечами:

– Давайте.

– Вы были единственным ребенком, а брак ваших родителей не назовешь счастливым. Думаю, это означает одиночество.

– Это все равно что сказать, что Эверест высокий. – Голос Бет звучал холодно. – Тем не менее да.

– Меня интересуют ваши родители. Расскажите о них.

Бет снова перевела взгляд на телефон, а когда посмотрела на меня, ее лицо было непроницаемым и бесстрастным, словно окаменело.

– Опасное это дело, Шей, расспрашивать стариков об их детстве. Кое-что мы уже похоронили, причем очень давно.

Я встретилась с ней взглядом, но потом появилась официантка с двумя тарелками биска из омаров. Когда она ушла, Бет повернулась ко мне:

– Я вас не спрашивала. Вы замужем? Моя проверка не касалась вашей личной жизни.

Я взяла ложку, пытаясь отогнать холодок, поползший по коже.

– В разводе.

– Умница девочка, – сказала Бет. – Если бы у моих родителей хватило духу развестись, все было бы иначе.

– Вы сказали, что ваша мать оказалась в ловушке.

– Да, и отец тоже. Мужчины тоже попадают в ловушки – по-своему.

– У вашей матери была душевная болезнь?

– Прошу прощения? – Бет нахмурилась.

– Так мне сказали. В подростковом возрасте ваша мать провела какое-то время в частной клинике.

Бет заморгала и отложила ложку.

– Шей, пожалуйста, объясните.

Простые слова, вежливые, но я снова похолодела. Голос Бет звучал ровно, безжизненно, лицо оставалось непроницаемым. Она ждала ответа, и у меня возникло ощущение, что если я не дам ей этого ответа, то очень пожалею. Безумие какое-то – бояться семидесятилетней женщины, обедающей в модном ресторане.

Я прочистила горло.

– Один из моих источников сказал…

– Кто? Кто это сказал?

Поначалу я не хотела ей рассказывать. А потом подумала: затем мне защищать Сильвию Симпсон и сорок лет ее молчаливого осуждения?

– Она была секретарем у вашего отца.

– Секретарша отца сказала, что моя мать была сумасшедшей? – В голосе Бет слышалось недоверие.

– Да, она сказала…

– Чушь собачья. Моя мать не была сумасшедшей. Она была жертвой. И всю жизнь мучилась стыдом.

– Чьей жертвой? Вашего отца?

– Мои родители ссорились, но отец не был жестоким. Он был хорошим – по-своему. – Бет откинулась на спинку стула, взяла ложку и помешала суп, словно только что о нем вспомнив.

– Я бы больше любила отца, если бы он меня замечал. Но нам всякий раз было нечего сказать друг другу. Думаю, я никогда не умела ладить с мужчинами.

Я смотрела на нее во все глаза. Ее обвинили в хладнокровном убийстве двух мужчин – возможно, она действительно не умела с ними ладить.

– Да, – проговорила я. – Пожалуй, мне это знакомо.

– У вас тоже не слишком хорошо получается с мужчинами, – резюмировала Бет, нисколько не заботясь о моих чувствах. – Вы достаточно привлекательны, но я готова поспорить, что у вас нет бойфренда. – Она задумчиво смотрела на меня. – Ваши родственники пытаются вас с кем-нибудь познакомить? Не сомневаюсь. А из-за того, что с вами случилось в детстве, вы пребываете в раздрае и не решаетесь согласиться.

Удары сердца гулко отдавались в ушах. Откуда она знает? Почему, в отличие от других, она меня понимает?

– На самом деле меня интересует только один мужчина, но мы с ним никогда не встречались.

Бет удивленно вскинула бровь. Тема ее родителей была забыта.

– Я заинтригована. Расскажите.

По какой-то причине я не стала сопротивляться. Рассказала ей о Майкле и о наших странных отношениях.

Бет была вся внимание, будто это интересовало ее больше всего на свете. Бог знает почему. Но она, прищурившись, смотрела на меня, не упуская ни единого слова. Как и во время моего прошлого признания Бет, это ощущалось как бесцеремонность и в то же время освобождение.

– Ваша проблема – дисбаланс власти, – сказала она, когда я умолкла.

– Что это значит?

– Этот мужчина знает о вас все, а вы о нем – ничего. Он знает, где вы живете, где работаете, знает, что вы одиноки. Он не говорил, женат ли он?

– Говорит, что разведен.

– Что может быть ложью. – Бет помолчала. – Если он бывший коп, то может знать, что с вами случилось в детстве. Или без труда выяснить.

– Я ему ничего не рассказывала.

Бет пожала плечами:

– С другой стороны, о нем вы знаете только с его слов. Вам приходится верить в то, что он говорит, поскольку никакой другой информации у вас нет. Это называется дисбаланс власти, и вы это