Книга Вида своего защитник - Данияр Саматович Сугралинов

воспитывать жену.

Ненадолго уйдя в пошаговый режим, я осмотрелся в поисках чего-либо, что могло бы послужить оружием. Единственным более-менее подходящим объектом мне показалась одна из конечностей рехегуа Убамы. Шкала жизни охотника поблекла, он наверняка издох, и рука (или нога) ему больше не пригодится. Тем более та, что я присмотрел — с заостренной кромкой, — болталась на соплях. В любом случае сам виноват — мог бы снять блок с ЗЧП-100500 перед смертью!

Я собственными глазами видел, как Убама трансформировал эту конечность во всех мыслимых углах и направлениях, но, когда я оторвал ее, она была застывшей и ни черта не гибкой, что, впрочем, меня не расстроило. В моих руках оказалось что-то среднее между гигантской двуручной палицей и копьем — я подумал, что, благодаря прочности материала, наверняка смогу этой штукой и колоть, и колотить.

Атаковали мы друг друга одновременно. Тварь, оставшись стоять на одной ноге, выстрелила остальными одновременно в Убаму, Лексу и меня, сопровождая физическую атаку химической — из каждого миниатюрного кратера на туловище гипертреножника ударил фонтанчик черной жижи.

Пошаговый режим, несколько секунд на осмысление — и я кувыркнулся навстречу покрытой иглами конечности. В перекате подхватив Лексу, я выдернул ее из-под удара за мгновение до того, как конечность воткнулась в землю, оттуда брызнуло что-то белесое и дымящееся. Шипастая конечность на несколько мгновений застряла, а я не стал терять время и со всей силы приложился по ней заостренным концом части Убамы.

В битве конечностей двух инопланетных существ победила более технологичная. Ее заостренный край вошел в шипастую ногу гипертреножника на удивление легко — я не ощутил никакого сопротивления, словно раскаленным ножом разрезал масло.

Из отрубленного конца запузырилась и пошла клубами черного дыма кровь, и, скорее интуитивно понимая ее опасность, я оттащил Лексу еще дальше, после чего рванул ко второй конечности — голой, которая комком мягкого теста облепила все туловище охотника. Большая ее масса распределилась по рехегуа, и перерубить ее оказалось проще, чем связку сосисок.

Третья конечность, отращенная прямо перед боем, была настолько тонкой, что напоминала зубрящуюся и переливающуюся всеми цветами радуги струну. Она целилась в меня, но я уклонился, бросившись на выручку Лексе, а оружие инопланетной твари, войдя в землю, застряло намертво — из-за множества крючков, покрывавших ее по всей длине.

Ее я перерубил уже практически возле самого гипертреножника, морщась от едкого, вкручивающегося в ноздри сотнями иголочек запаха смолистой жидкости, которыми тварь продолжала фонтанировать из всех отверстий своего тела. Наверное, без универсального мода метаболизма жидкость сразу бы меня убила, и даже не от соприкосновения с моим голым телом, я отравился бы, вдохнув испарения.

Гипертреножник превратился во вполне себе одноножник — точь-в-точь пузатый гриб на тонкой ножке, покрытой панцирем. Весь энтузиазм твари куда-то пропал, теперь она эманировала не злобой и ненавистью, а страхом и паникой.

Последнюю ногу гипертреножника постигла та же участь, что и остальные.

Перерубив ее, я с большим удовлетворением начал кромсать рухнувший на землю бурдюк, и со стороны это, наверно, выглядело, как если бы хомяк, вооруженный зубочисткой, атаковал гнилой персик. Главное было сделано, тварь нейтрализована, но она не сдавалась, пыталась отрастить новые конечности, чтобы сбежать, но отпускать ее было бы глупо, потому что неизвестно, не призовет ли она на помощь кого-нибудь пострашнее.

Интерфейс напомнил, что через пару секунд живая броня отключится, а когда это произошло, я заорал от боли и отпрыгнул подальше от трупа гипертреножника — испарения от него были токсичны, рвали глотку и легкие. Видимо, такую гадость не под силу нейтрализовать даже моду универсального метаболизма. Или мой был слишком низкого качества.

Некоторое время я провел в пошаговом режиме, чтобы прийти в себя после горячки боя, осознать содеянное и понять, что делать дальше. Убедился, что Агони дала мне передышку — врагов рядом не наблюдалось.

В логах мигнула строчка уведомления:

Внимание, хомо Картер Райли!

Совершено деяние, влияющее на показатель опыта и боевой рейтинг.

И все. Ага, понятно. Это не видеоигра, Разум далеко, и выводить цифры некому. Что ж, потерпим, главное — вообще выбраться с этой адской планеты…

Минутку… А, нет, показалось. Система, засевшая в моей голове, что-то там просчитала и выдала:

Победа!

Уничтожен агрессивный объект «Гипертреножник», классифицированный как угроза.

Расчетный уровень объекта: 11-й.

Боевой рейтинг: +500.

Очки опыта: +480 000.

Очки опыта питомца (гкхом’миакк’тигурр Тигр): +50.

Повышение в звании: сержант!

+2 % к боевому рейтингу.

+2 к защите.

+2 к атаке.

Повышение в звании я отметил, отдав честь и пытаясь не расхохотаться в истерике, чтобы не привлечь внимание других тварей. Самый настоящий голозадый сержант, галактический герой — штаны с дырой. Хуже — вообще без штанов.

Сплюнул от досады и попал в труп гипертреножника. Слюна, коснувшись его, зашипела, как кусок масла на раскаленной сковороде. А дальше плевок напомнил о старом фильме — он начал разъедать туловище твари, да не в одной точке, а степным пожаром разбегаясь во все стороны и выжигая огромный кусок плоти. Так-так… Это что, получается, моя слюна для местных — как агрессивная кислота?

Информацию стоило намотать на ус. Я заозирался, выискивая еще каких-нибудь тварей, чтобы опробовать на них свое новое оружие, освоенное еще в годовалом возрасте, но местной живности повезло — я никого не нашел.

Тогда я направился к Лексе, чтобы проверить ее, и по пути перечитал логи. Не поняв, за какие заслуги хомяк тоже получил опыт, еще и в таком количестве, я огляделся. Клетка была расколота и пуста! Он же не выживет в этой атмосфере!

Хомяк нашелся там, где я начинал бой. Прибитый к земле радужной конечностью гипертреножника, он истекал кровью и еще трепыхался. Все на этой планете — от воздуха и испарений до сильного излучения местного солнца, не говоря уже о смертельной ране и токсичной слизи гипертреножника — должно было его убить, но он продолжил жить и бороться за жизнь.

Я склонился над ним, присел, едва сдерживая слезы. Дотронулся до его мягкого пушистого тельца, аккуратно стянул его с обрубка щупальца. Он дернулся, забился в конвульсиях. Его шерсть облезала вместе с кожей, глаза кровоточили, носик покрылся черной коркой, усики поникли, заляпанные темной слизью.

В полном отчаянии и не зная, что делать, сначала я снова ощутил прикосновение липкого и острого, словно меня прощупывало что-то нематериальное, но в этот раз ощущение длилось меньше мгновения, а после этого я услышал сзади слабый скрежет:

— Ар-р-т-р-р-р…

Оглянувшись, я с изумлением увидел шевельнувшегося Убаму, который