Книга Вот и лето прошло - Вячеслав Юшкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После перехода от Индии к Мадагаскару всё время которого было наполнено опасностями всякого рода сейчас просто курорт. Только плохо, что стало слегка прохладно, вроде и бы и Африка недалеко, но прохладно. Здесь весьма примечательно — на суше страшная жара здесь в море бывает и холодно.
Из-за этих перепадов часто явление здесь сильное волнение и шторма. Вот мы и добрались до Кейптауна. Весь рейд Кейптауна в кораблях, кто-то в очереди на разгрузку кто-то на погрузку, и мы тоже занимаем очередь к угольщику. Можно грузить в порту, но это дорого. Будем грузиться в бухте неподалеку от порта. Угольщик пришвартуется к нам, и мы перегрузим необходимое количество угля к себе на борт. Тем, кому нужен Кейптаун выгружается на берег на шлюпке. Я тоже иду на берег. Здесь в Кейптауне имеется отделение той фирмы, которая затем станет Тем самым Де Бирсом, пока же это хоть и крупная фирма, торгующая золотом и алмазами, но не Де Бирс.
Я прибыл на берег и прихватил саквояж из рундука вылез из шлюпки. Любопытные взгляды матросов, сидевших на веслах, я просто игнорировал. Искать нужную мне контору долго не пришлось. Меня туда отвез первый же извозчик. Деловая часть Кейптауна — двухэтажный дом в первом этаже офис второй этаж жилой.
Так как я не был похож на посетителя и больше походил на пассажира, сошедшего на берег. То и первое обращение было не очень. Мне не захотели приглашать старшего приказчика и вообще посоветовали покинуть помещение. Пришлось чудить и достав жилетный пистолет я пригрозил стрелять если ко мне не выйдет старший в этом офисе. Мне пригласили старшего, но выход из конторы перекрыли крепкие мужчины. Видимо решили потом высказать мне свое недовольство моим вздорным поведением. Когда же я изложил причины моего визита мне просто не поверили, и только демонстрация содержимого саквояжа резко изменило отношение ко мне. Был подан кофе от спиртного отказался и со вниманием выслушали мою историю как ко мне попали эти алмазы. И не поверили местный менеджер знал моего спутника по пароходу и не поверил. Тогда я предоставил дневник, который попал ко мне вместе с алмазами. Тогда мне окончательно поверили и предложили за достойное вознаграждение забыть всю эту историю. Алмазы вернулись к владельцам, и дальнейшая огласка может испортить репутацию фирмы. Я согласился и мне тут же предложили подписать соглашение — в котором я обязывался не распространять сведения о известной мне истории в обмен на солидную сумму в фунтах. Соглашение я подписал, и мы скрепили наш договор ещё одной чашкой кофе. Мешок зерен кофе мне доставили на корабль в качестве презента. Больно хорош был кофе такого кофе мне и в Москве не подавали.
Впереди была Европа и я не знал, что мне делать толи следовать в Лондон и вступать в наследство толи все-таки прибыть в Санкт-Петербург и доложиться по команде. Мысли были разные и решения тоже приходили в голову разные. Забегая вперед, скажу — определился я уже перед самым Лондоном и выбрал решение, которое лежало на поверхности я вступал в наследство и затем только отправлялся в Россию.
Повторно описывать погрузку угля не буду. Хвати и одного. Кто видел одно тот знает и про все остальные. Однотипная работа.
Но здесь у берегов Африки произошла история, которая показала мне, что крокодилы в Ганге просто маленькие дети перед африканскими крокодилами. Мы пришли в безымянную бухту, где было назначено рандеву с угольщиком и затеяли рыбалку пока ждали прибытия угольщика.
Пока мы ловили рыбы и плескались в сетке у борта парохода мы видимо привлекли внимание нескольких отдыхающих на берегу крокодилов. Африканские крокодилы крупнее по размерам чем индийские но я и в Индии на речке Ганг встречал крокодилов которые по размерам меня впечатлили на всю жизнь. Впечатляли пока я не увидел настоящих африканских крокодилов.
Никогда не думал, что крокодилы могут плавать в море. Могут и плавают и при этом ещё с удовольствием охотятся на людей. Из воды вскочили быстрее собственного крика и удочки с добычей рыбаки бросили этим монстрам. размеры впечатляли — длина каждой особи была не меньше двенадцати пятнадцати метров и это были молодыми любопытными особями которые хотели посетить наш пароход. Поставив паруса, мы вышли в открытое море и стали в виду входа в бухту и стали ждать угольщик. Затем мы стали свидетелями как в бухту зашли несколько акул. Мы заметили характерные треугольные плавники, которые мощно резали волну. Когда одна из акул поднялась к поверхности стало ясно акулы не уступают в размерах крокодилам. Потом была сватка акул с крокодилами, но крокодилы оказались хитрыми тварями и ушли на мелководье и там порвали пару акул остальные акулы остались на глубине и сложился паритет своеобразное равновесие — крокодилы на берегу акулы на глубине. Пока ещё люди не освоили эти места и здесь можно встретить доисторических животных. У себя в прошлом я читал фантастику и не верил в возможность такой встречи. Сейчас я наблюдал эти чудеса своими глазами и всё равно не верил в увиденное.
Глава 16
После очередной угольной погрузки весь пароход был в угольной пыли, и черная кайма угольной пыли лежала везде. Но это была самая маленькая наша проблема — пароход медленно погружался в воды Атлантического Океана и спасения ждать было неоткуда. Угольщик ушел и возвращаться не собирался именно с этого угольщика и загрузили вместе с углем — взрывчатку и взрывом разнесло угольные ямы, и вода стала поступать в трюмы. переборок на пароходе нет и потому мы тонем и теперь надо спускать шлюпки. очень сомнительно, что те, кто готовил подрыв парохода не озаботился тем, чтобы испортить спасательные шлюпки. Взрыв привлек внимание акул и теперь треугольные плавники нарезают круги вокруг погибающего корабля. Очень обидно — у меня были обширные планы на эту жизнь. Но не зря говорят — человек предполагает, бог располагает. Очень не хочется умирать. На палубе сплошной крик и рыдания. Если нет спасательных шлюпок — колотите спасательный плот. Снимайте деревянные решетки с световых люков и колотите — не стойте. От моего крика очнулось от ступора несколько моряков и стали что — то делать. Один плот сколотили и погрузив женщин отправили к берегу. Второй уже не успеют сколотить вода плещется на палубе — при других обстоятельствах спел бы «Варяг», но сейчас не к месту. Значит вот такой короткой моя вторая жизнь оказалась. По колено в воде прошел по палубе и поднялся по трапу на капитанский мостик — капитан в белом мундире и парадной фуражке стоит, облокотившись на тумбу компаса и перед ним стоит бутылка коньяка. жестом предлагает мне выпить и закурить. Спрашивает — почему не стал уходить на плоту. Невместно говорю офицеру уподобляться женщине и первым лезть на спасательный плот. Значит я не ошибался — Вы офицер. Да, соглашаюсь — русский офицер. Больше уже ничего сказать не смог, пароход перевернулся, и соленая вода вышибла сознание из тела.
Сознание возвращается очень медленно. Рот и язык просто наждаком дерет. По глазам бьет яркий свет, наверное, это перед тем — как предстать перед архангелом Петром. Он же на воротах рая стоит. С чего я решил — что я попаду в рай. Судя по температуре — это пекло, чистилище или проще говоря ад. Глаза всё-таки продрал и первое что бросилось в глаза черно- красный кивер рядом с лицом и мушкет — так мушкет гладкоствольный и кремневый замок. С…ка, где я и кто я. Первым приходит имя — Франсуа Виньон. Я что поэт — нет это шутка вербовщика в Иностранный Легион. Всё прошлое остается за воротами Легиона и имя тебе дают любое. Я что в Легионе — тогда какой сейчас год и почему так печет поясницу — мать моя. Зачем я так замотался в шерстяной шарф. Ладно с шарфом разберемся, позднее. Так я рядовой второй роты — второго полка. Так опять кричит сержант — надо зарядить ружье и выстрелить. Всё равно куда и по кому — надо продемонстрировать врагу — я живой и опасный. С трудом вспомнил как заряжать, но с трудом зарядил и выстрелил. Хорошо ствол выдержал — кто бы я не был мушкет был уже заряжен — получилось я стрелял двойным зарядом — теперь на плече будет огромный синяк. Ладно теперь морщим лоб и вспоминаем — полк сформирован из ветеранов наполеоновской армии. Полк да из ветеранов — я не ветеран и в полк попал от несчастной любви. Идиот, но ладно чего я ругаюсь — не пошел бы Франсуа Виньон от страданий неразделенной любви в Иностранный легион, и я бы тогда просто утонул. ладно не будем о грустном. Боженька
