Книга Дела минувшие - Николай Свечин

отменное.

«Счастливец» на этих словах полез в карман и вынул четвертную:

– Вот, сами убедитесь.

Алексей взял купюру и начал ее крутить и так и сяк. Потом посмотрел на просвет и присвистнул:

– Даже знаки есть!

– Что я вам говорил?!

Не обращая внимания на эти слова, сыщик вынул из своего бумажника такой же билет, положил их рядом и стал сравнивать. Потом сказал:

– Вы меня дурите. Ваш билет настоящий.

– Уверяю, что нет.

– Докажите. Предъявите еще несколько с таким же номером.

Брехов отобрал свою четвертную, сунул обратно в карман и заявил:

– В следующий раз. И так я рассказал вам слишком много. А взамен не услышал ничего обнадеживающего.

Некоторое время они молчали, наконец Лыков спросил:

– Но какой здесь мой интерес? Я рискую: или полиция возьмет за тазобедренный сустав, или Морозов прикажет больше не допускать меня к своей особе. За ради чего мне подставляться?

– Три процента от выручки, если поможете нам договориться с Морозовым.

– Пять! – тут же потребовал «демон».

«Блинодел» отступил на шаг, окинул собеседника таким взглядом, будто только что разглядел в нем что-то новое. Задумался. Потом ответил:

– Пять много, мы столько не потянем.

– За три ищите другого. Мои риски стоят того, что прошу.

– Хм. Я должен подумать, посоветоваться с товарищами. Сами понимаете, такие вопросы в одиночку не решают.

Алексей попытался надавить:

– Когда вы покажете мне другие билеты?

– Через несколько дней. Они же не в тюрьме фабрикуются! И даже не во Пскове, а в глухом месте подальше от чужих глаз.

– Я успею их увидеть?

Лыков облизнул губы будто бы от жадности. Потап улыбнулся одними уголками губ:

– Собираетесь выйти на свободу завтра? Это маловероятно. А что там случилось на самом деле? Как вы оказались в наших кущах?

«Демон» понизил голос:

– Да приехал в Псков и стал ревизовать трактиры. И привязался один дурак. Крест мой оскорбил. Я не выдержал, дал раза, а он возьми и сдохни. Но свидетелей они не найдут, утрутся.

– Я слышал, что у следователя имеются на вас показания, – возразил фальшивомонетчик. – Хотите легко соскочить, но Шульц шутить не станет.

– А! – махнул рукой Лыков. – Все будет по-другому. Приедет Степан Горсткин и поговорит с теми свидетелями.

– И что?

– То, что они дружно изменят свои показания.

– Полиции это не понравится, – усомнился в словах собеседника Брехов.

– Плевать на полицию. За серенькую[70] кабацкие питухи мать родную продадут, не то что отзовут подпись в протоколе. Всего-то надо сказать на суде: уверенно опознать не могут. Вроде похож, а вроде и нет. На очной ставке обознался, теперь разглядел внимательно и усомнился… Дальше дело адвоката.

Потап с сомнением покачал головой, но заговорил о другом:

– И вы выйдете на свободу?

– Обязательно.

– Сколько у нас времени?

– Месяц, а то и меньше.

– И поедете в Богородск к Морозову?

«Демон» взял мошенника за пуговицу:

– Поеду, если мы с вами договоримся. А вы пока что подсунули мне настоящий билет, выдав его за фальшивый. Если не покажете другие с тем же номером, я вам, извините, не поверю. Честь имею кланяться!

Целую неделю после этого важного разговора ничего не происходило. Лыков понимал, что за ним теперь внимательно наблюдают. Брехов действительно рассказал незнакомому арестанту слишком много. Ему нужно было с ходу заинтересовать человека. Но признаться, что ты фальшивомонетчик! Вынуть из кармана образец! «Счастливец» играл ва-банк. В серьезных делах так не поступают. Видимо, шайка заглотила наживку. Им нужен Морозов, а подследственный скоро выйдет на свободу и уедет из Пскова. И ребята заторопились. Сейчас сыщика проверяют всеми доступными средствами. Его паспорт с петроковской пропиской хранится в канцелярии замка. Там есть отметки о пребывании в Москве, Богородске, Екатеринбурге и ряде других мест. Там же лежат награды: Знак отличия Военного ордена четвертой степени, светло-бронзовая медаль за Русско-турецкую войну и Аннинская медаль. Награды и документы к ним подлинные и не должны вызвать подозрений. Надо терпеливо ждать и не совершать сомнительных поступков. Алексей даже отказался от свиданий с Арфиным. Тот сам здесь человек новый, его могут так же проверять. И «демон» бездельничал.

Совсем скучать ему не дали. Старосты предложили лихому человеку взять на себя обязанность по снабжению тюрьмы картами. И поддерживать порядок в игре, не допуская драк и скандалов. Лыков тут же послал Игната на почту отбить телеграмму Горсткину: привези с собой двести колод карт. Одновременно это был сигнал Благово – присылайте Степана.

Вечером Брехов вызвал Алексея на двор. Он завел «демона» в лекарский пункт, по-хозяйски открыв замок своим ключом. Внутри было темно и пахло карболкой. Потап зажег керосиновую лампу, сдвинул занавеску и кивнул собеседнику:

– Садитесь.

Они расположились за столом, мошенник вынул из кармана четыре билета:

– Вы хотели посмотреть. Вот, изучите.

Лыков стал вертеть банкноты в руках. Это оказались двадцатипятирублевые ассигнации, две с серией и номером «Дъ 025109» и две – «ГМ 933245». Сыщик даже растерялся: он держал в руках полновесные доказательства подделки казначейских билетов.

– Как вам работа? Теперь не скажете, что я подсунул вам настоящие деньги? Попробуйте-ка отличить!

Брехов навис у него над плечом и явно торжествовал.

– Да, работа первый сорт, – с трудом выговорил Алексей. Они были вдвоем. Оглушить преступника и вызвать через Арфина полицию? А если Потап не признается? Скажет, что нашел деньги в отхожем – кто-то обронил, а он поднял… И конец игре. Нет, надо действовать умнее.

– Потап Петрович, это было убедительно. Такой товар я смело могу предложить своему покровителю.

– Возьмите, покажете Горсткину, – щедро махнул рукой «блинодел». Алексей понял, что это проверка, и решительно отказался:

– Нет уж, дудки. Я лягу спать, а ночью ворвутся с обыском надзиратели и найдут у меня фальшивые финажки? Слишком опасно. Оставьте их себе, Горсткин поверит мне на слово.

Брехов убрал фальшивки в карман и улыбнулся:

– Приятно иметь дело с умным человеком. Ну, обсудим условия? Для начала мы предлагаем белокриницким деловикам взять у нас десять тысяч. На пробу.

– Такими билетами? – уточнил сыщик.

– Да, именно четвертными. Хороший номинал: и не большой, и не маленький.

– Но вы, Потап Петрович, в тот раз говорили, что скоро освоите несколько серий. Пока их лишь четыре, если вы не наврали. Я увидел вообще две. Это рискованно.

– Говорил и подтверждаю: мы работаем над этим. Серий действительно четыре. Через неделю получим еще четыре, будет восемь разновидностей. Представляете? Сунул их в пачку – никто не заподозрит! Все «блиноделы» проваливаются именно так: банкноты с одним и тем же номером бросаются в глаза. Мы решили этот сложнейший вопрос. Знали бы вы, каких трудов нам это стоило…

Лыков спросил решительным тоном:

– Сколько от номинала вы хотите получить настоящими деньгами?

– Семьдесят копеек за рубль.

«Демон» покачал головой:

– Слишком много. Белокриницкие деловики, как вы их аккуратно назвали, работают из половины. Они сила, потому могут выбирать и диктовать условия. Там каста! От Архангельска до Владивостока имеются их торговые дома, банки, заводы. Многомиллионные обороты и взаимовыручка. Попадете туда – и сбыт ваш вырастет в разы. Но начать следует скромно, с подобающим почтением. Вы же не думаете, что у вас единственная «блинная» на всю Россию?

Брехов заволновался:

– Однако такого качества, как у нас, нет больше ни у кого! Опять же, восемь разных серий!

– Я сообщу Арсению Ивановичу через Горсткина, но учтите – там могут не принять.

– Давайте начнем. Поторгуемся-поторгуемся, да и сговоримся. По рукам?

И фальшивомонетчик протянул «демону» руку. Но тот не спешил пожать ее, а сказал:

– За пять процентов.

«Блинодел» вздохнул:

– Что с вами поделаешь? За пять, договорились.

Они пожали друг другу руки и разошлись.

Начальник морозовской охраны приехал через три дня и привез с собой большую коробку со «святцами»[71]. В тюрьмах Российской империи строжайше запрещены были азартные игры, и тем не менее не существовало такой тюрьмы, где бы карты не процветали. Горсткин спокойно вручил «книжки в тридцать два листа» подследственному. При беседе присутствовал надзиратель, один из самых противных. Он стоял рядом и вел себя по принципу «смотри в оба, а зри в три».

Степан разыграл все как по нотам.

– Ну и задал