Книга Последний реанорец. Том XI - Вел Павлов

куда-то вдаль, в то время как его жены всё сильнее хмурились. Даже улыбчивая и довольная Лислина стала мрачнеть.

— Я чувствую смерть, — сообщила задумчиво Ивара. — Нескончаемую смерть.

— Впереди Вечное Поле Битвы, — отозвался я. — Иными словами Ракуима.

— Что за Ракуима? — задался вопросом Пал.

— Три тысячи лет назад там существовал оплот истинных божеств, — подался я в объяснения, попутно с этим начиная замедляться. — Город богов — Ракуима. Впереди всё, что от него осталось.

— Что там произошло? — хмуро полюбопытствовала демонесса.

— Прогремела война. Столкновение нескольких десятков армий. Последнее сражение, — пожал я плечами с саркастической улыбкой на губах. — Пришли странники и перебили бывших хранителей Мерраввина. Забавно, не правда ли? — хмыкнул я.

— В смерти нет ничего забавного! — в один голос выпалили Ивара и Лислина, прожигая меня холодными взглядами.

— Я сейчас говорю не о смерти, — фыркнул расслабленно я, неторопливо ступая вперед. — Я говорю о том, что никто из вашей божественной братии или этого сброда никчемных хранителей даже не удосужился перенести битву в иное место. Разбирались бы себе в Астрале, но нет! Проще было совершить это здесь. Идиоты безмозглые! Сами сейчас всё увидите.

После моих слов обе женщины разом помрачнели, но стоило сделать пару десятков шагов вперед, как глазам всех присутствующих предстала ужасающая картина. Вечнозеленый лес Харрада заканчивался резким и необычайно глубоким обрывом. Складывалось впечатление, что в одно мгновение день разделился на две части. На ранее утро и непроглядную ночь, во мраке которой властвовал непроглядный кровавый туман, сквозь пелену и где-то далеко внизу можно было даже рассмотреть сотни бродящих силуэтов, а слух то и дело улавливал множество разнообразных криков.

— Это и есть Ракуима, — флегматично заметил я. — Точнее то, что от неё осталось.

— И далеко она простирается? — поинтересовался картар.

— Очень далеко, — хмыкнул я, а затем остановившись, всмотрелся в пространство справа от себя. — Мы на границе Ракуимы и Харрада. Это считается одним из опаснейших мест в Мерраввине.

— Так зачем ты привел нас сю… — хмуро вопросила архидемон, наблюдая за моими манипуляциями, но в тот же миг резко осеклась. — Хм, барьер?..

Надо же. Всё так же, как и в мой прошлый визит. Магический фон леса и поля перекрыл любые колебания фона. Надеюсь, проблем не возникнет.

Снять ограничения…

Поток эфира заструился по телу и неторопливо двинулся к границе защитных и блокирующих барьеров. Несколько секунд ничего не происходило, и я даже невольно запаниковал, но пяток вдохов спустя по воздуху пошла едва видимая рябь и удивлённым взглядам присутствующих предстала каменная плита, которая с тихим гулом начала медленно отодвигаться в сторону, и под которой в полном мраке образовалась каменная лестница, ведущая в глубину вечного пристанища.

— Подождите меня здесь, — тихо попросил я, неторопливо спускаясь вниз. — Я быстро. Нужно кое с кем увидится. В последний раз…

***

— Это то, что я думаю? — тихо вопросила Хэрри глядя на остальных, когда за реанорцем плита вновь захлопнулась.

— Да. Усыпальница, — мягко кивнул картар, продолжая смотреть в одну точку. — Видимо, Захар сам её построил и скрыл ото всех. Я же вам говорил, что он отнюдь не такой, каким кажется на первый взгляд.

— Я даже не почувствовала установленные барьеры. Какое силой он обладал, если смог скрыть такое даже от нашего чувства? — настороженно произнесла Лислина. — Этот реанорец у себя на уме.

— Пал, если Зеантар возвёл его на пике своего могущества, то если он вернет все свои силы, будет так же силен, как и ты, — хмуро заметила Ивара. — И это я молчу о том, что у него напрочь отсутствует какое-либо уважение к окружающим. Если он впадёт в безумие, то твой «реанорский друг» станет опасен.

— Хватит, Иви, не драматизируй. Я его прекрасно понимаю. У каждого своя правда, — отмахнулся расслабленно Драгун, опираясь на ствол дерева спиной. — К тому не забывай у нас с ним различные направления силы. И боюсь, что сейчас он гораздо сильнее, чем в прошлом. Да и я видел его в кругу семьи. Видел его эмоции и поступки. Он далеко не добряк, но и совсем не чудовище. Скажу даже больше, не встреть я всех вас ранее, то мог бы стать таким, каким он был в прошлом. Я ему верю. Поэтому дискуссия окончена…

***

Каждый шаг по каменным ступеням отдавался глухим набатом в голове. Даже спустя столько лет артефакты работали, а факелы медленно вспыхивали, стоило мне приблизиться к одному или другому месту. Однако несколько секунд спустя мой путь завершился и я оказался в небольшом, тускло освещенном миниатюрном зале всего с несколькими постаментами, на которых располагались мраморные таблички с выгравированными на них именами.

Целую минуту я так и стоял неподвижно. Слишком много мыслей. Слишком много скорби и слишком много эмоций. В горле сформировался предательский горький ком, а глаза невольно прослезились, но так или иначе пришлось сделать несколько шагов навстречу и неторопливо разложить цветы в нужных местах.

Отец и мастер не любили подобного, но остальным должно понравиться.

— Отец, мать, сестра, Вэйриса, мастер, первая старейшина, друзья, дом Ар-Ир, — хрипло засипел я, присаживаясь на подкашивающихся ногах на каменную лавку, слезы же неконтролируемым градом хлынули из глаз, а собственные дрожащие губы отказывались подчиняться. — Ваш сын… брат… муж… друг и ученик вернулся… вернулся домой. Простите меня… простите, что так долго не приходил. У меня… у меня всё хорошо. У меня появился новый дом. У меня есть те… кого я люблю. Я живу… живу так, как ты и завещал, отец! По крайней мере пытаюсь. Я всегда плачу по счетам, мама, как ты меня и просила. Первый старейшина, мастер Уартерат, я сражаюсь так, как вы меня учили. Я люблю своих жен так же, как любил когда-то и тебя, Вэйриса. А у тебя… у тебя, сестра, отныне есть племянник. И вскоре будут еще… Я наделал в жизни много ошибок, но совсем скоро всё исправлю. Правда, я устал. Очень сильно устал… Надеюсь, у меня хватит сил…

Слёзы так и продолжали течь из глаз, но минуты напролёт я всё продолжал и продолжал говорить, рассказывать о прожитом, а всё тело содрогалось от нахлынувших эмоций.

— Боюсь… боюсь я заглянул сюда и вижу вас в последний раз. Простите меня за это. Я рад был сюда вернутся и не забуду вас. Никогда. А теперь… прощайте.

Организм по-прежнему отказывался слушаться, но несколько секунд спустя сделав усилие над собой, мне удалось подняться с насиженного места и, бросив последний взгляд на драгоценные для себя имена и задержав взор на цветах, я неторопливо двинулся назад.

Каждый шаг. Каждый