Книга Китайские агенты. Разведка Поднебесной от Мао до Си - Роджер Фалиго
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Акт II: Шанхайская банда и шаньдунская мафия
Кан Шэн был частью группы идеологов, базирующейся в Шанхае, которые начали кампанию против ревизионистских тенденций внутри партии в области искусства и литературы. Как и в эпоху Яньань, политические позиции критиковались через культуру. Может показаться, что пьеса или роман подвергались резкой критике, но на самом деле преследовали политиков — покровителей автора. Четверо лидеров этой шанхайской группы, имя которой вошло в историческую память той ужасающей эпохи, были известны как Банда четырех.
Цзян Цин, киноактриса, известная как «Голубое яблоко» в Шанхае 1930-х годов, была номинальным главой банды. Она была официальной женой Мао; как древний император, он также жил с другими наложницами, которых предоставили Кан Шэн и Ван Дунсин, начальник его личной службы безопасности. Мадам Мао, как и Кан, была из Шаньдуна, и именно она помогла Кану успешно вернуться в высшее руководство партии и секретных служб.
Чжан Чуньцяо тоже был из Шаньдуна, по прозвищу «Старый евнух». Он учился в Академии Шаанбэй, которая раньше была запущена в Яньань САД, другими словами, секретными службами. Там он стал секретарем Кэ Цинши. Кэ был активистом, помог Кан Шэну реорганизовать шанхайскую разведывательную службу в 1931 году после дезертирства фокусника Гу. В 1960 году Кэ стал мэром Шанхая, а Чжан возглавил отдел пропаганды. В 1965 году Старый евнух нанял молодого журналиста из ежедневной газеты Шанхайского комитета КПК, Jiefang Daily (или Liberation Daily), чтобы начать первые атаки на интеллектуальные круги, которые считались контрреволюционными.
Третьим членом «Банды четырех» был Яо Вэньюань, сын Яо Пэнцзы, известного писателя 1920-х годов. Яо Младший работал секретным агентом у Пана Ханняна, другого начальника шпионской сети и друга Чжан Чонгрена, известного в «Голубом лотосе». Это было до заключения Пана в тюрьму по сфабрикованному обвинению в шпионаже в пользу Гоминьдана.
Последним членом банды и самым важным в иерархии КПК был Чен Бода, главный советник Группы культурной революции. Родом из провинции Фуцзянь, недалеко от Шанхая, он был секретарем Мао в Яньани и вместе с Кан Шэном был архитектором культа маоизма. В 1960-х годах эти двое мужчин продолжили обожествление председателя с особым гениальным ходом: они выбрали цитаты из многочисленных сочинений Мао и собрали их в небольшую книгу в красной пластиковой обложке, названную «Красная книга председателя Мао». Каждый хороший революционер выучил эти афоризмы наизусть и умел петь их, как буддийские сутры или мусульманские суры.
Как писал в своих мемуарах Стивен Фицджеральд, первый посол Австралии в Китайской Народной Республике (КНР), «Культурная революция была также борьбой между Пекином и Шанхаем». Именно в Шанхае были совершены первые нападения на театральную постановку с целью преследования высокопоставленных чиновников, включая мэра Пекина Пэн Чжэня и начальника штаба НОАК генерала Ло Жуйцина.
Акт III: Свержение Ло Жуйцина
Подрыв высшего руководства КПК был возможен только через союз с руководством армии. Мао Цзэдун и начальник обороны маршал Линь Бяо вместе составили план свержения Ло Жуйцина. Ло, ветеран Великого похода и глава Гунаньбу при основании КНР, был начальником штаба армии, а также заместителем премьер-министра. Он также контролировал большую часть аппарата безопасности. Ясно, что его падение поможет Кангу обуздать желанные секретные службы.
В начале 1966 года Линь Бяо приказал арестовать Ло. В марте того же года с ним так ужасно обращались, что он попытался покончить жизнь самоубийством, выбросившись из окна своей камеры для допросов. С двумя сломанными ногами он был доставлен красногвардейцами к месту массового митинга, где был вынужден проявить собственную самокритику.
Кан Шэн состряпал на него досье, обвинив его в «незаконных сношениях с иностранцами», предположительно СССР. Во время Культурной революции, пока его здоровье не ухудшилось из-за опиума и сигарет, Кан Шэн преуспел в составлении компрометирующих досье на своих врагов, составленных из темных дел, которые часто восходили к 1930-м годам.
Это был второй раз за тридцать лет, когда Канг отнял у генерала Луо руководящую должность в секретных службах. Битва за контроль над этими службами бушевала на всем протяжении кровавых потрясений Культурной революции (1966–1976). Кан Шэн полагался на помощь Ван Дунсина, одного из своих бывших заместителей, чтобы остановить Ло, укрепить его связи с Мао и разобрать спецслужбы, даже когда он отбирал их общее руководство. Ван, один из давних телохранителей Мао, был заместителем главы Гунаньбу с 1955 года и главой отряда 8341 (басансийи) численностью 8000 человек, также известного как «Центральный защитный полк» (цзинвэй туань), созданного в 1938 году. На каждом пути из Пекина Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай находились под защитой сотни этих элитных гвардейцев. 16 июля 1966 года боевые пловцы из отряда 8341 помогли Мао проплыть 15 километров по реке Янцзы.
Наша история до сих пор показала нам, что одной элите политической безопасности удавалось удерживать власть с 1920-х годов. Многие политические лидеры в 1960-х годах были секретными агентами в подполье до 1949 года, а профессионалы разведки с большей вероятностью доходили до высших эшелонов партийного аппарата.
Это предоставило Кан Шэну полезные биографические данные для записей, которые он вел о лидерах, которые однажды могли упасть с вершины дерева. Все это было частью цикла битв между фракциями и группами, связанными вместе так называемыми «невидимыми отношениями» (touming guanxi), но, тем не менее, часто противостоящими друг другу. Это явление естественным образом уходит своими корнями в советский коммунизм, но в КНР на него также повлияли специфически китайские формы исторического деспотизма.
КГБ в эпицентре урагана
Русские, естественно, по-прежнему имели сильное влияние. Их эксперты были отправлены домой после советско-китайского раскола, который, конечно же, организовал Кан Шэн. Став главой КГБ в 1967 году, Юрий Андропов надеялся превратить советское посольство в Пекине, которым он будет руководить еще несколько месяцев в качестве главы МОД, в диспетчерскую вышку китайской революции. В самом СССР некоторых китайцев еще считали друзьями. Они остались в Москве и были одобрены в качестве советских агентов, хотя, очевидно, в качестве прикрытия они должны были осудить «социал-империалистических» русских перед китайским режимом, чтобы избежать судьбы, подобной судьбе Ло Жуйцина. Насколько мне известно, только один из стажеров 1930-х годов остался в СССР в качестве специалиста китайской секретной службы. Со своим русифицированным
