Книга Мангазейский подьячий - Константин Константинович Костин

Я знаю, — он поднял широкую ладонь, — ты к моим словам не как к пустым отнесся, даже с Алексашкой разговаривал, но для тебя эти поиски главным не были…

Староста перегнулся через стол, пересеченный шрамом глаз прищурился:

— Пусть теперь они главным станут. Найди мне, куда Давыд с Игнатом делись. Я тогда того, кто их убил, Морозовым отдам, пусть они у него выпытывают, куда их воспитанница делась.

Воспитанница, ишь ты…

— Ты, подьячий Федор, не думай, что я на тебя одного эти поиски хочу спихнуть. Просто ты, да я, да Морозовы еще — одна собака со следа собьется, две, но три — никогда.

Староста задумчиво посмотрел на меня, как будто хотел что-то сказать, но все же промолчал. Нет уж, не пойдет.

— Как вы с купцом и его братом связаны? — напрямую рубанул я.

Иван Васильевич сверкнул глазами, но, хотя и нехотя, ответил:

— Дружили мы. В молодости.

Хмурый взгляд подсказывал, что любой вопрос типа «А не было ли у местного бизнесмена и местного начальника РОВД каких-то взаимных личных интересов СЕЙЧАС?» может привести к тому, что на меня обидятся. А обида губного старосты — хуже радиации. Сам не заметишь, как погибнешь. И отчего — не поймешь.

Но один вопросик я все же припас. Так, мелькнула мыслишка, навеянная прочитанными книгами, если честно.

— А у вас тогда, в молодости, не случилось ли чего такого, что могло бы сейчас всплыть?

— Нет, — сказал староста.

«Да», сказало его лицо.

Да ладно? Я таки угадал? Книжные сюжеты в кои-то веки воплотились в реальной жизни? Попадалась мне в книгах такая завязка: живет человек, не тужит, безупречной репутацией обладает, но есть у него за душой некий темный секрет, что-то он натворил в прошлом, по молодости. И вот — это самое прошлое возвращается и хватает за глотку. Неважно, как именно — появляется ли мститель, который полвека жил спокойно, а тут вдруг проснулся, выросли ли дети, всплыли ли некие, казалось бы, порванные, сожженные и смытые в унитаз документы, случайно ли встретился кто-то, считавший этого человека давно умершим, или знавший его под другим именем, званием и гражданством…

Тут уже неважно — вправду ли пропажа купца связана с давним прошлым или нет. Главное — что староста так думает. И уточнять подробности — чревато. Уточню — узнавать у него.

Есть ведь Александр, который может и не знать, что там творили по молодости будущий купец и будущий староста… Но ведь может и знать.

* * *

— Добрый день, Варфоломей!

— Добрый день, тетушка Фронтина.

Одно из достоинств небольшого города — тебя все знают. Один из недостатков небольшого города — тебя все знают. Пока с утра со всеми поперездороваешься — можно назад домой идти, ужинать и спать.

— Добрый день, Барти.

— Добрый день, Джозеф.

Ну, что я говорил?

Раскланявшись с Фоксом — после того, как тот случайно дал понять, что имеет некоторое отношение к английской Звездной Палате, наше общение как-то увяло — я свернул к дому купца Давыда-Колокола.

— Добрый день, Александр.

— Э… добрый день… Варфоломей Кравуч… У вас есть новости об отце?

— Пока нет, но поиски ведутся. Есть у меня к тебе еще несколько вопросов?

В приоткрытую дверь я снова увидел зеркало с кучей баночек перед ним. И в руке парнишка крутил какую-то кисточку… Но, вроде бы, ни следа каких-то красок на лице у него нет?

— Александр, — решил я спросить прямо, чтобы не думать о человеке всякие нехорошести, — Что ты там, у зеркала, делаешь?

Тот так засмущался, что прямо-таки напрашивались неправильные выводы.

— Александр…

— Ну, к моему отцу это отношения не имеет… Хотя он и ругался…

Так. Саша, ты меня пугаешь.

— А поподробнее?

— Ну… — он мялся и краснел так, что даже мне стало неловко. С другой стороны — это личное дело каждого…

— Я… Это… В общем… — он закрыл глаза и как будто в ледяную воду нырнул, — Я из зеркала амулет делаю!

— Ну, я тебя не осужда… Что? Амулет?

— Да.

— Какой амулет?

— Как в сказке.

— Наливное яблочко и золотое блюдечко? — пошутил я, успокаиваясь. Саня — нормальный парень, а не то, что я там себе напридумывал.

— Да.

А, нет, не пошутил.

Глава 18

Попервой я вообще решил, что Александр — пришелец из нашего мира, вроде меня, который теперь пытается построить айфон, из зеркала и яблочного огрызка. Нет, вполне себе местный житель, воспитанный на сказках и былинах, и решивший воплотить часть из них в жизни.

А яблоко ему для этого целое было нужно. Это жмот Джобс огрызок взял.

Отец как-то рассказывал, что в детстве, выпавшем на времена СССР, он обожал читать фантастику, про Алису Селезневу и Максима Каммерера. И даже, наивно, по-детски, пытался изобрести что-нибудь из тех гаджетов — хотя тогда и слова-то такого не знали — которые были описаны в этих книгах. Так вот — мой отец читал фантастику, а Александр слушал сказки. Но итог был тот же — попытка изобрести то, чего в нашем мире нет, а в сказках — есть.

Серебряное блюдечко и наливное яблочко.

Катится яблочко по блюдечку, и видно в нем, в блюдечке, все, что в мире делается. Это нам, избалованным телевидением и интернетом, в которых как раз все, что в мире делается, и видно, непонятно, в чем интерес. А вот мне, уже больше года живущего без интернета — очень даже понятно. Живешь ты, живешь, слушаешь рассказы про то, как в других городах и странах дела обстоят — и понимаешь, что фиг когда все эти чудеса увидишь. И это я еще в Москве жил, а Александр — мангазейский, в буквальном смысле слова на краю света живущий, откуда не то, что до чего интересного — до ближайшего города три дня на собачьих упряжках по медвежьим какашкам. Неудивительно, что мысль создать амулет, который позволит видеть все, что захочешь, вошла в голову купеческого сына, как копье в голову гоплиту.

Купец Давыд отнесся к этой блажи… ну, как к блажи. Побесится и передумает. Ничего ж не получится. Где это видано — сказочные амулеты делать? А может купец втайне думал, что, если у сына все же получится — это ж такое подспорье в купеческих делах будет! В