Книга Долг - Алексис Опсокополос

мне. И медлить нам нельзя!

— Да уж, — грустно произнёс Уваров и тяжело вздохнул. — Это мало похоже на гражданское общество, это будет военная диктатура.

— Называй это как хочешь, Антон Тимофеевич, а я буду называть это нашим шансом на выживание.

— Я всё понимаю, просто переживаю что…

— Поздно переживать! — Жилинский перебил Уварова на полуслове. — Теперь надо идти до конца! И желательно не нашего.

В комнате повисла тяжёлая пауза примерно на минуту, после чего Уваров сказал:

— Не надо было их похищать, я сразу сказал, что это неудачная идея.

— Опять ты о своём? Это была страховка! Старуха Белозерская не дура, она явно не поверила в нашу версию гибели её правнука. Нам надо было подстраховаться от враждебных действий с её стороны, от попыток отомстить.

— А в итоге эта страховка только усугубила наше положение. Теперь как бы мы ни сплотили эльфов, Белозерская будет против нас.

— Кто ж знал, что Волошин окажется таким смелым? Я даже в мыслях не мог допустить, что он попытается отбить свою сестру и племянников у охраны. А насчёт Белозерской не переживай, мы решим эту проблему. Не настолько уж старуха сильна.

— Хотелось бы не переживать, Денис Гордеевич, да не получается, — сказал Уваров. — Зря мы доверились англичанам, нет от них никакой реальной помощи.

— Во-первых, у нас не было выбора, ты же понимаешь, что не бывает маленьких независимых государств. Они могут такими казаться, но за каждым маленьким государством стоит большой хозяин. И поверь, наш хозяин ещё не самый плохой. А во-вторых… — Жилинский сделал паузу, ухмыльнулся и добавил: — Скоро всех ожидает большой сюрприз, и ты, Антон Тимофеевич, изменишь мнение об англичанах.

— Хотелось бы его изменить, — вздохнув, произнёс Уваров. — Очень хотелось бы.

*****

В обеденном зале за большим столом княгини Белозерской собрались все находившиеся в её поместье Седовы-Белозерские и Волошины: я с мамой, Андреем и Машей и дядя Володя с женой и двумя дочерьми. Когда все расселись, и прислуга наполнила бокалы взрослых вином, бабушка взяла свой бокал и встала. Все тут же последовали её примеру. Бабушка оглядела нас, улыбнулась и громко произнесла:

— Меня переполняют положительные эмоции — это удивительное и забытое чувство. Я давно ничему так не радовалась. Это правда. Я вообще в последнее время, уже лет пятьдесят, особо ничему не радовалась. Но не потому, что у меня в жизни всё было плохо, конечно же, нет. Просто я прожила долгую и насыщенную жизнь, видела всякое, и меня довольно сложно как расстроить, так и обрадовать. Я даже молодой была скупа на эмоции, а уж в моём нынешнем возрасте меня вообще ничем не прошибёшь.

Бабушка Катя снова улыбнулась, а я заметил, как стекло винного бокала под её пальцами покрылось изморозью — похоже, бабушка действительно испытывала сильные эмоции и не спешила их контролировать.

— В моём возрасте уже начинаешь ценить спокойную, размеренную жизнь, которую я вела до того дня, как на моём пороге появился Рома, — продолжила бабушка. — Когда я увидела его, сразу поняла, что теперь моя жизнь изменится. Но я тогда даже и представить не могла насколько. И я рада, что она изменилась. Это стоило того — на моих глазах Роман превратился из смелого одарённого мальчика в настоящего мужчину, рискующего жизнью ради спасения семьи. И я не просто рада, я счастлива, что смогла приложить к этому свою руку.

Слушать слова бабушки было очень приятно, но самое удивительное во всём этом было то, что я в своё время оказался на пороге имения княгини Белозерской, спасаясь от убийц, отправленных по моему следу дядей Володей. А сейчас мамин брат сидел с нами за одним столом и, как и все мы, улыбался, слушая бабушку, и делал вид, будто вообще не имеет к той истории никакого отношения. И это было забавно.

Вряд ли дядя Володя сильно изменился за такой короткий срок, и я допускал, что от него когда-нибудь вполне можно дождаться какого-нибудь не очень приятного сюрприза. Но зла на маминого брата я больше не держал, более того, я его по-настоящему простил. Я не мог не простить дядю, так как был ему невероятно благодарен за всё, что он сделал ради спасения моих родных.

По большому счёту, как бы это дико ни звучало, мне следовало сказать дяде спасибо за то, что он в своё время хотел меня убить — ведь только благодаря этому я встретился с бабушкой. Да, она интересовалась мной и даже велела Волошину за мной приглядывать и помогать мне, но вряд ли наше с ней общение состоялось бы в ближайшие несколько лет, если бы не тот случай.

Вообще, всё было бы по-другому, не прими тогда дядя Володя решение меня ликвидировать. Скорее всего, был бы жив отец, и он продолжал бы воевать с Новгородом; спокойно жил бы себе в Каталонии Дроздов; мать сидела бы в Павловске и переживала за отца; спецоперация по спасению ребят в Польше, скорее всего, не состоялась бы, а если и состоялась, то Тойво и Дьяниш не помогли бы мне пленить фон Лангермана, и большая часть ребят остались бы в Польше. В общем, всё было бы иначе. Но дядя Володя решил от меня избавиться, и тем самым круто изменил судьбы многих людей и эльфов, и в первую очередь мою.

— Романа ждёт великое будущее, я в этом уверена! — продолжила тем временем бабушка. — Он станет достойным главой рода Седовых-Белозерских. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ему в этом помочь.

Бабушка замолчала, улыбнулась, как-то хитро прищурилась, подняла бокал на уровень лица и произнесла совсем громко:

— За моего внука Романа! За вас, родные мои, за всех, сидящих за этим столом! За новую лучшую жизнь, которая скоро обязательно наступит!

Княгиня Белозерская лихо, чуть ли не залпом, осушила бокал и сразу же разбила его об пол; осколки со звоном разлетелись по всему обеденному залу. А я лишний раз отметил, что бабушка умеет произвести впечатление. Мама и дядя Володя с женой отпили из своих бокалов и поставили их на стол, а я, как и бабушка, выпил всё до дна и тоже швырнул бокал на дорогой паркет. Почему бы и нет? Такой тост стоил этого приятного звона.

— Мой внук! — улыбнувшись, сказала бабушка и села на стул, остальные тоже расселись по