Книга Разговоры о тенях - Евгений Юрьевич Угрюмов

class="p">Бомбы и гранаты,

Девушки плачут

По своим солдатам!

драматический диалог, как в настоящем драматическом

театре.

Доктор: Это правда, Софи?

( Софи вопросительно смотрит на доктора)

Доктор: Zweifarben Tücher, Schnauzbart und Sterne Herzen und küssen Die

Mädchen so gerne? 1

Софи (укоризненно): Нет, доктор! – Когда на фронте рвутся бомбы и гранаты,

девушки плачут по своим солдатам!

Профессор (с театральным пафосом): Истина сиюминутна! Основной

ошибкой философов-идеалистов была подмена сиюминутного вечным.

Шлегель…

Доктор: (перебивает Шлегеля) Но возможно ли, Софи?

Софи : (взглянув на профессора) Шлегель сказал, что да!

Профессор: Нас везде подстерегают силлогизмы, в смысле, хитрые уловки и

измышления. Силлогизмы подстерегают на каждом шагу! Вечной истины нет!

Доктор: (очень, я бы сказал, очень-очень иронично и, в то же время

расстроенно, совсем как Шлегель, произносит известный «рогатый силлогизм»)

Если ты чего-либо не потерял, ты это имеешь.

Рогов ты не терял.

Следовательно ты рогат.

1 Напоминаю перевод: …залихватские усы и звёзды, как же тут не целоваться и не обниматься

девушкам с солдатами.

80

Софи: Вы расстроились?..

Доктор: Ах, Софи! Шлегель сказал, шмегель! Разговорчики всё. Риторические

фигуры, междометия, сотрясение воздуха…

Софи: Вы расстроились!

Доктор: Я?

Профессор: Я?

Софи: У Вас, Профессор, выпало «Ду-шеш», а доктор хотел смухлевать.

Профессор: (риторический вопрос) Ду-шеш?

Доктор : (Софи) Вы считаете, что игра должна быть, извините, в кавычках,

«честной»? Что игрок не может, не должен вмешиваться в произвол случая,

случайности?

Профессор: Ах, Алессандро, всякое вмешательство в случайность, лишь только

очередная случайность! Разница в том, что, когда вмешиваешься ты, то и

ответственность за следующий ход ложится на тебя, то есть тогда ты уже берёшь

на себя право утверждать, что ход вещей, после твоего вмешательства, изменится

в лучшую, по меньшей мере, в нужную сторону.

Софи: Но, профессор, у Вас же выпало «Ду-шеш», а Вы так, извините,

абстрактно?.. (такое впечатление, что здесь у Софи капнула слеза – нет, не

впечатление – по щеке Софи скатывается большая, похожая на хрустального

карася или карпа слеза1) .

Доктор: (подхватывает бьющегося в припадке от переизбытка кислорода

хрустального карася или карпа) А люди, милая, отличаются друг от друга тем,

что одни – берут на себя ответственность… за вмешательства, ну, хотя бы,

извините, за свою собственную жизнь, а другие возлагают её на товарища, на

случай, например, на всякие социальные и асоциальные институты, на бога…

(карась или карп выскальзывает из рук доктора, но не падает, как должно было

бы быть, на пол, а летит к закрытой форточке и пытается в неё вылететь).

Профессор: Возлагают, если бог – истина (открывает форточку и выпускает

на свободу карася или карпа).

1 Правильнее было бы: на зеркального карася или карпа. А ещё правильней: на карася или

зеркального карпа.

81

Доктор: Если бог не очередная petito principii – предрешённая предпосылка.

Профессор: Но, это же предмет веры. Мало найдётся посылок, являющихся

истинными, и только вера делает их таковыми.

Здесь у нас предупреждение или совет, если хотите, потому что доктор и

профессор запрягли в этом месте своих Гиппогрифов, и нормальному, с

устойчивой психикой читателю (правильно вы подумали, немузыканту

(вспоминаем Гофмана: "Все люди делятся на музыкантов и немузыкантов" ),

читателю с устойчивой психикой описание лужайки (зелёная, в осенних или

весенних цветах, скошенная и т.д.), в образе и форме которой хотел бы разлечься

(можно развлечься), правильнее, растянуться, развернуться, раздвинуться,

раздаться, распуститься, раствориться, растопыриться (!!!) под пастушкой

наконец пастух, для нормального читателя это лишь поэтическая вольность,

лишность, которую надо глотать, как говорится, не жуя. Так вот, совет:

пролистайте, пропустите несколько страничек вольного эзотерического бреда

умников до следующего анонса под названием: «Продолжение драматического

диалога, прерванного очередными разговорами о тенях» и, тогда, продолжайте

искать на картине злополучную барку и сострадать судьбе рыбаков ли,

контрабандистов, или мирных японский обывателей, вышедших в море, чтобы

принесть жертву богу Сусаноо-но-Микото, или богине Укемоти, Аматэрасу, без

всякой связи с цветовой гаммой картины безумного живописью художника

Кацусика Хоцусая, в связи (im Zusammenhang) с судьбой рыбаков ли,

контрабандистов, или мирных японских обывателей в крошечной барке

обречённой на вечность. Ух! Воздуха не хватает, чтоб произнести зараз эти

Делаландовские упражнения.

А у нас:

Доктор: Истинными, профессор? Или истиной являющимися? «Истина, прежде

всего в том, что у тебя болит голова», – все вспомнили? смешно; со всем моим

уважением, но истина и истинно, не одно и то же. У Пилата сейчас истинно болит

голова. Но в чем здесь, где здесь истина? «Истинно, истинно говорю вам:

попросите Отца, и, во имя моё… Истинно говорю вам: верующий в Меня, в дела,

которые творю… Истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и

Гоморрской… истинно, истинно… Истинно говорю вам, что мытари и блудницы

вперед вас… истинно говорю вам…Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью

входит во двор овчий, но перелезает инде, тот вор и разбойник… – здесь, на этих

«…но перелезает инде, тот вор и разбойник», все уже поняли, доктор бросил

особый взгляд на профессора, – истинно, истинно, истинно!..» Что здесь истина?

– Профессор: Это, это предмет веры. И если Вы не станете требовать

доказательств Бога, то всё, что им сказано – истина и имеет право на объявление

себя правилом, законом, парадигмой.

82

– Доктор: Истина – не закон. Истина сиюминутна, а закон, утверждающий

истину ещё долго после того как истина перестала быть истиной, ещё долго ею

пользуется.

(в форточку влетает (не волнуйтесь, не хрустальный карась или карп)

колокольный карильон; наверное, в церкви, что невдалеке, справляют

художественную службу, я хотел сказать, художественно справляют службу).

Доктор: Хочу в мытари, в блудники, в блудницы…

Да-да, а куда ещё после такого рогатого силлогизма (это я – не сдержался,

встрял).

«Истина, прежде всего в том, что у тебя болит голова»…

Профессор: Боль, болит, больной… «Не болит голова у дятла», «Головушка ты

моя больная», «больной на голову?», «С больной головы на здоровую»,

«Посторонись, болезный». И тыща подтасовщиков: «… с больной головы на

здоровую».

А фантазии, фантазии… гроза пройдёт, и Рим станет престолом Господним; а

предатель краеугольным камнем!

Не смешно?

«Коль мы на грех соблазнены, Покаемся и будем прощены».

Доктор: Предпосылка ложная.

Профессор: А если и ложная?.. Разве есть такое преступление (щёлк, щёлк,

щёлк пальцами, будто он не профессор, а архивариус Лингорст)…

Доктор: Преступление можно завернуть в фантик от шоколадной конфеты. «В

царстве лжи и заблуждений нет ничего такого, что не могло бы быть выражено в

стилистически безукоризненной