Книга Лёлька и Колдун - Марта Алова

Алана вела себя тихо, с расспросами ни к кому не приставала, новых истерик не закатывала, по большей части предпочитала сидеть в кресле, задумчиво глядя в телевизор. Тётя Валя на всякий случай отвела её к детскому психиатру, но врач не нашла у девочки отклонений, кроме очевидной подавленности и замкнутости. На всякий случай прописала ей таблетки для здорового сна и укрепления иммунитета, которые Алана добросовестно принимала, понятия не имея, есть ли ей от них какая-то польза. Лишь бы отстали.

Девочка была сама себе на уме. Не сказав никому ни единого слова, Алана ступила на долгую тропу ожидания, о которой не догадывались даже самые близкие.

Бабушку выписали из больницы, она забрала внучку и они стали жить вдвоём. Алана ничего не спрашивала ни о матери, ни о сестре, и бабушка, сильно переживавшая поначалу за то, как она будет отвечать ей на вопросы различной степени сложности, постепенно успокоилась.

Бабушке было невдомёк, что ночами тихая и уравновешенная Алана тайком забирается на подоконник и сидит в полной темноте и тишине, разглядывая тёмный двор и ожидая, что вот-вот из-под арки, соединяющей два соседних дома, появится её сестра. Почему она выбрала объектом наблюдения именно эту арку, Алана не знала. Может, она просто показалась ей самым подходящим местом для внезапного появления? Иногда действительно оттуда кто-нибудь появлялся. Какая-нибудь заблудившаяся кошка или собака, или припозднившаяся влюблённая парочка, или одинокий прохожий, засидевшийся в гостях.

Лёльки всё не было.

Алану это не смущало. Она крепко вбила себе в голову, что её сестра должна вернуться. Вот и Никита был уверен, что Лёлька жива! Никто не пытался её разубедить – вероятно, по причине того, что никто и не догадывался, чем Алана занимается по ночам. Возможно, эта надежда и помогла ей пережить расставание с сестрой. Час за часом, иногда до самого утра, она сидела на подоконнике, а днём ходила как сомнамбула, роняя вокруг себя предметы и отвечая на вопросы невпопад. Бабушка списывала всё на перенесённый стресс.

Ей пришлось пойти в новый детский сад. Воспитатели и ребята в группе Алану раньше никогда не видели, но в их небольшом городке новости разлетались со скоростью света и, конечно, очень скоро все узнали, что это та самая девочка, которая потеряла в катастрофе маму и сестру. Зато в новом саду Алана сразу нашла себе подругу по несчастью. У пожилой нянечки Валентины Петровны в том злосчастном поезде погиб младший брат, и добрая старушка, вздыхая и поглаживая девочку по голове, подкладывала ей на тарелку лучший кусочек. А заодно и отгоняла самых настырных и любопытных детей, лезущих со своими вопросами. Сама же Алана о своей семье ничего никому не рассказывала, так что вскоре от неё отстали.

Здесь, в новом саду, с ней произошло ещё кое-что важное – и оказалось самым лучшим событием за весь тот страшный год. Однажды вечером, когда они с бабушкой уже уходили домой, их буквально в дверях поймала музыкальный преподаватель Эльвира Григорьевна.

Эльвира Григорьевна была женщиной крупной, энергичной и очень громкой. Алана её побаивалась, отчего-то ей казалось, что Эльвира Григорьевна её недолюбливает. Преподавательница отозвала бабушку в сторону и принялась ей что-то объяснять, а девочка сжалась в тревоге. Сейчас Эльвира Григорьевна, наконец, откроет бабушке глаза на то, какая она, Алана, бездарность без слуха, голоса и чувства ритма. А может, предложит вообще не водить её на музыкальные занятия – чтобы не забирать время у других, более талантливых детей?

Этого Алане очень не хотелось. Музыку она любила и занятия, не смотря на некоторую робость перед преподавательницей, посещала с удовольствием. Поэтому внимательно наблюдала за лицами женщин, пытаясь прочитать по губам, о чем они ведут беседу, и тут – о, чудо! – бабушка повернула к ней голову. Её лицо светилось от гордости.

По дороге домой выяснилось, что на самом деле Эльвира Григорьевна вовсе её не недолюбливает, а как раз даже наоборот – считает очень способной и выделяет среди других детей. И бабушку отзывала именно для того, чтобы рассказать ей об Аланинах успехах и отличных музыкальных задатках, которые она рекомендовала непременно развивать дальше. Так Алана начала учиться музыке.

******

Музыка её заворожила, поглотила и стала на долгие годы верным, а порой и единственным другом. В памяти навсегда запечатлелся зал с красными портьерами, куда её, пятилетнюю малявку, бабушка отвела в качестве ознакомительной программы на отчетный концерт музыкальной школы.

Высокий худощавый мальчик, взрослый и красивый, почти юноша, играл на скрипке, стоя посреди пустой сцены, показавшейся Алане огромной. Темные прямые волосы спадали ему на щёки и лоб, он встряхивал головой, откидывая их, и улыбался залу – бесстрашно, открыто. Миша Сазонов – талант и гордость школы, настоящий принц, в которого поголовно были влюблены все ученицы музыкалки с первого по выпускной класс. Об этом Алана узнала позже, когда сама пополнила ряды этих учениц. А тогда… тогда просто, раскрыв глаза, уши, и (сама того не замечая) рот, глядела на него, не понимая, как можно извлекать столь неземные звуки какой-то палочкой.

И когда её спросили, хотела бы она учиться здесь, она без раздумий ответила: да! И только на скрипке!

Но скрипка, которую ей дали в руки, к величайшему её сожалению, звуков, подобных тем, что демонстрировал Миша, не издала. Вместо них Алана услышала лишь неприятный скрип и разочарованно поглядела сначала на скрипку, потом на смычок. А после – на трёх женщин из приёмной комиссии, которые смотрели на неё и неизвестно чему улыбались.

"Теперь меня отсюда точно выгонят!", – с горечью подумала Алана. Но никто никуда её не выгнал. Важная полная женщина в тёмных роговых очках (Алана сразу решила, что она здесь главная – и не ошиблась) погладила девочку по голове и сказала солидным баском:

– Ничего, научишься! К нам такими все приходят.

И она начала учиться. Пробегали дни, недели складывались в месяцы, рука становилась твёрже, смычок плавал ровнее, а звуки, издаваемые инструментом, становились всё ярче, красивее и выразительнее.

Музыка захватила её почти полностью. Алана знала, что некоторых учеников родители гнали в музыкалку едва ли не пинками. Например, Колю Зубова, с которым они сдружились. Коля скрипку терпеть не мог, но его мама вбила себе в голову, что сын непременно должен стать великим скрипачом и не принимала никаких отговорок. Поэтому предприимчивый Николай частенько врал матери, что идёт заниматься к Алане, а сам, оставив у неё скрипку, бежал на каток.

Алане это было очень удивительно, сама-то она не испытывала никакого давления с бабушкиной стороны. Наоборот, исключительно по собственной инициативе могла играть часами, благо соседи попались понимающие. Бережно прижимала струны к грифу, ощущала щекой приятную прохладу деревянного корпуса и улетала куда-то в неведомую страну, названия которой не знала.

Иногда звук получался особенно нежным и певучим, а иногда (и в этом была какая-то загадка), Алане казалось, что где-то вдалеке ей подпевает другая скрипка. Когда это ощущение появилось впервые, она в ту же секунду прекратила игру и начала озираться по сторонам, но второй звук тут же стих, будто и не было его. Однако впоследствии эти моменты стали повторяться ещё и ещё, и больше не вызывали удивления. Наоборот, однажды Алана поймала себя на мысли, что ждёт уже сама, когда же вновь возникнет это волшебное чувство "удвоения". И с радостью ловила каждый его миг, потому что такие моменты заставляли её забыть обо всех горестях.