Книга Возвращение в «Кресты» - Борис Седов

Каким-то своим особенным сигналом постучал он в дверь, выкрашенную, само собой, голубым цветом. Потом открыл замок и проворковал в пахнувшую какими-то удушливыми духами камеру:

– Мальчики! К вам новенький! Прошу любить как следует! А жаловать – уж как сами сговоритесь!

Он вопросительно повернулся к бледнолицему:

– Товарищ капитан?

– Молодец, Панин! – похвалил бледнолицый капитан вертухая. – Умеешь ты человека настроить на безудержное веселье! Даже и добавить нечего.

– Ну что ж… – повернулся он ко мне, осмотрел с ног до головы, видимо, остался доволен, одобрительно качнул головой и сказал:

– Повеселиться вам как следует!

После этого он, казалось, потерял ко мне всякий интерес. Повернулся на каблуках и гулко пошагал прочь, на ходу бросив Панину:

– Давай, малыш…

Но «дал» не малыш. В спину меня непочтительно, но очень действенно подтолкнул рыжемордый верзила, который привел меня сюда. Я влетел в полумрак чужой камеры…

Здесь тоже было, «как тогда». Ничего другого ожидать не приходилось. Да я и не видел ее толком в первый раз. Рассматривать камеру и ее обитателей времени не было. В тот раз я успел взрезать себе брюхо еще до того, как подошли местные амбалы. Иначе, как сказал Бахва, шансов у меня не было никаких.

…Шансов никаких у меня не было и сейчас. Сука-вертухай своим условным стуком предупредил о моем появлении. И меня ждали…

В который уже раз у меня возникло ощущение, что всю мою предыдущую ходку разобрали и изучили до последнего винтика. Поэтому пытаться по второму разу проскочить с теми же фишками было без мазы. Как с лезвием, так и с остальным…

…Ждали сразу за дверями. Двое. Ловко, без слов, подхватили под белы рученьки и повлекли внутрь. Хоть меня и обыскали, а веры все одно не было. Значит, знают, с кем имеют дело, сучьи дети!!! Надо же, где осенило! Местечко подходящее, и ситуевина в самый, девки, раз… для откровений! Раз точно знают, где искать и что я стану делать, – значит, все ОНИ знают! Вот только они – это кто?

«Ладно, потом об этом подумаем. Если будет кому…» Не очень оптимистично, прямо скажем. Двое накачанных юношей выволокли меня на середину «поляны» и там отпустили. Оба они были крашеными блондинами и оба голые по пояс. С первого взгляда можно было принять их за близнецов.

Поляной здесь было незанятое пространство между дверями и шконками. Обитатели… Я даже не знал, как их для себя определить. Но не «братва», это точно. В общем, все остальные подошли от шконок и стали полукругом напротив. Разглядывали вновь прибывшего оценивающе, бесстыдно ощупывая взглядами. Я почувствовал себя куском мяса перед стаей голодных собак. И еще подумал о том, как трудно живется симпатичной женщине в мужском коллективе…

Как и в прошлый раз, откуда-то из глубины камеры звучала музыка. Что-то ненавязчивое.

А в углу, недалеко от параши, лежало неподвижное тело, небрежно прикрытое грязной майкой. Я не сразу заметил его, но когда разглядел – меня передернуло! На майке ясно были видны пятна крови и… дерьма. Я сглотнул – вот оно наглядное пособие для поступающих в пресс-хату. Смотрите, дети, что с вами здесь сделают! Зрелище в самом деле не для слабонервных!

Народу в этой хате было заметно поменьше, чем в четыреста двадцать шестой. И похоже, что народец сюда набился привилегированный: на шконках было даже белье.

– Ой, какой хоро-ошенький… – протянул один из рассматривавших. В ответ ему раздался игривый смех.

У меня на загривке волосы встали дыбом. Так поднимается шерсть у зверей при виде врага. «Шерсти нет, инстинкт остался», – подумал я.

– А чего не здороваешься? – огорченно и участливо спросил высокий худой брюнет в тонких очечках на тонком носу.

Я на этот раз рассмотрел встречающих получше. Далеко не все они оказались качками и выглядели очень по-разному. Но типичных геев западного образца – холеных агрессивных качков – тоже хватало. На меня по крайней мере. В общем, попал Знахарь в переплет. Фиг знает, как теперь выкручиваться.

– Добрый день, – улыбнулся я, решив вести себя хотя бы достойно, раз уж попал. – Извините.

– Надо же, этот дикий мужчина разговаривает человеческим голосом! – всплеснул ручками розовощекий толстячок. Все засмеялись.

В этом смехе не было ни издевки, ни агрессии, к которым я привык в мужских хатах. Да, здесь и вправду как-то все иначе. Вот только я не успел еще понять, как именно.

– Не бойся, – снова вступил в разговор высокий брюнет в тонких очечках, – никто тебя здесь не тронет. Никто насиловать не станет…

– Ну, я бы не стал обещать этого столь категорично… – сказал кто-то, кого я с этой точки не видел. Это вызвало новый приступ веселья.

– Не слушай его и не обращай на них внимания. Они дурачки все… – высокий брюнет одарил меня обворожительной улыбкой и вдруг озадачил вопросом: – Хочешь чаю? Пойдем…

Брюнет сделал широкий приглашающий жест. Но сделал это не по-мужицки, а как-то неподражаемо изящно. Он красиво двигался, я не мог этого не отметить. Интересно, кем он был на воле? И за что сел?

Остальные расступились перед жестом высокого брюнета, будто он занавес отвел. Этот брюнет в очечках здесь явно был в уважухе. Вроде смотрящего, что ли!

Я понимал: ответить на это приглашение – не то что безрассудство, просто полная дурь! Там, между шконками, я окажусь неповоротлив и беззащитен. А значит, в полной их власти. О таком развитии событий даже думать не хотелось.

А не ответить на приглашение – привести к неизбежному кипешу. Причем наикратчайшим путем. Типа обида есть обида. И значит, типа, обидчика надо мочить.

Что ж делать, пойдем к неизбежному, решил я. Нечего тянуть кота за гениталии…

– Спасибо, господа, – сказал я, – за гостеприимство. За то, за се. Но принять ваше предложение не могу. Вера не позволяет.

Высокий брюнет, а за ним вся его грядка всем своим видом изобразили крайнее изумление. Изумление было таким искренним, что поневоле заставило меня объяснить свой отказ первой пришедшей в голову причиной:

– Постный день!.. – развел я руками.

– Вот как! – удивился брюнет.

При этом грядка начала медленно, но откровенно раздвигаться, охватывая меня с флангов.

– Да! Ничего не поделать… – развел я руками и попытался отступить на шаг-другой назад. Но обесцвеченные качки, которые втащили меня в камеру, были начеку и уперлись мне в спину крепкими руками.

– Ну, почему же не поделать… – вкрадчиво улыбнулся высокий брюнет.

Я понял, что времени для импровизаций больше не будет. Надо, было что-то делать. Причем срочно и радикально!

– Ой! – вскрикнул я и схватился за лицо, прикрыв рукою рот. На всякий случай согнулся пополам, чтобы никто не разглядел моих манипуляций. Мне и нужно-то было меньше пяти секунд, почти одно мгновение! – отработанным движением выхватить из-за передней губы хитро запакованную бритву и привести ее в боевое положение.