Книга Берсерк забытого клана. Стезя судьбы - Юрий Москаленко

Так как меня обуял ступор, то я ничего не сумел вымолвить в ответ. А вот Огненный Фараон счёл такое поведение негласным намёком на продолжение своего обращения ко мне. Типа я разрешил.

— Простите меня, вашего ничтожного раба, о-оо, мой великий учитель, но мне необходимо прервать ваше путешествие в потустороннее, — продолжил Ифрит, не поднимая головы. — Ведь ваше тело собираются придать огню, — он огорошил меня вполне естественными последствиями ритуала прощания с найденными останками, погибшего меня. — И это затруднит ваше возвращение в мир живых, — он достроил логическую цепочку весомых причин своего появления пред моими очами.

— С-согласен, — я еле-еле выдавил из себя единственно возможную реплику. — Чего предлагаешь-то, Ифрит? — с трудом продолжил я диалог.

При этом, я держусь, самоотверженно борясь с истерическим приступом, подкатывающим от будущего решения проблемы. Причём, мандраж связан с ожиданием самого неожиданного и простецкого варианта решения труднейшей задачки.

Моисей, он-таки вовсе потерялся от такого непредсказуемого выверта в событиях, на который никак не рассчитывал, даже в своих самых смелых фантазиях.

Я не берусь и гадать, от чего он так размяк. От самого факта появления Элементаля Огня, или от стиля моего общения с этим божественным представителем. Я хозяин — он слуга. В смысле Ифрит слуга, а не Моисей.

Представив себе несколько вариантов дальнейшего развития истории своего… М-да… Своей несвоевременной кончины, наверное. Я принял решение не усугублять положения неопределённости, так как почувствовал уверенность в её положительном исходе.

— Ифрит, — я продолжил диалог с Элементалем Огня, создав глубокомысленное выражение, и прикрыл глаза, для акцента на созданном образе. — Ты, дружище, конечно можешь и дальше раскручивать маховик интриги, но давай-ка уже Анубиса призовём высунуться из-за полога невидимости, — досказал я, и открыл глаза, сосредоточившись на египтянском представителе.

— О-оо, мой повелитель, — Фараон опять взялся за свои плебейские присказки.

— Ифритик, милейший мой бог, я попрошу тебя обращаться ко мне без «повелителя»! — рявкнул я. — Давай строить диалоги нормально, с ответами и предложениями, как и подобает людским манерам общения.

Властелин огня, по-моему, внял моему настойчивому призыву и вдруг поменялся.

— Господин Феликс, — заговорил он так, словно, между нами, нету никакого временного препона, вносившего свои определённые неудобства в общении. — Я побеседовал с вашим Чукчей, который… — египтянин махнул рукой, прекратив углубления в предысторию своего перевоплощения в нормального. — Анубис? — Ифрит обернулся на резко возникшего бога Жизни и Смерти. — Где сейчас тела господ Феликса и Сэра Моисея?

— Братец, — Анубис сразу перешёл к ответу, по существу, но тут же очухался. — Ох, простите меня, господин Феликс, я тут вольничаю, раз вы настаиваете на прекращении игры в старину, — он моментально исправил положение моего удивления простеньким объяснением причин своих перемен. — Это наш выбранный образ для вас.

— Приятно, но не похвально. Продолжай доклад! — буркнул я, и мельком глянул на Моисея, чьи глазки уже начали готовится переместиться в глубокий закат.

Пришлось ткнуть боевого мага локтем, для недопущения предсказуемого обморока у неподготовленного человека. Хрен его знает, как-бы я сам реагировал на происходящее, окажись на его месте.

— Их тела уже покоятся на погребальных кострах, — Анубис сухо определил наше печальное местоположение. — Господин Феликс, позвольте мне вернуть ваши души в мир боли и страданий? — бог не очень лестно отозвался о жизни внутри тела.

— Давай уже, стоп! — я посмотрел на найденную шпагу, с которой никак не хочу расставаться.

Что-то подсказывает о её огромной важности.

— А как быть с этим? — я продемонстрировал находку обоим божествам.

Оба египтянина потеребили свои тонкие бородки, ну совершенно не по феодальски.

Загрузил я их умы знатно, так как Элементали взялись за эмоциональное обсуждение этой проблемы. Благо, что нам не удалось услышать их брифинг. И мы с Сэром Моисеем просто понаблюдали за шквалом эмоций на лицах богов.

— Заберём с собой! — египтяне хором огласили своё решение.

И…

…стены древнего лабиринта поплыли, тая как лёд на раскалённой печи. Неуловимые нити огня пронзили меня и опоясали тело как кокон. Я вмиг потерял все ощущения. Проблемы и боль канули прочь, оставив лишь мозг без намёка на тело.

И вот погребальный костёр, а там я лежу, готовый быть предан огню. Нет слов, нет и тени переживаний. Нет страха, отца всех героев. Нет ничего, но есть те, кто вдруг усмотрел во мне друга. Я не могу ошибаться, читая всю скорбь в душе каждого, кто склонился пред моим смертным одром.

И Скарлет, и Ксения. Варлод Рафаэль. Иван Годунов, Марфа Шуйская с Роксанкой. Потёмкина… Кто-то нужен ещё? Я думаю нет.

— Брамале октопулис, мать её! — заорал я на высочество, величественно приближающего факел к хворосту. — Охренели тут меня жечь? Моисей? Поднимайся уже, — я ткнул в бок Мага, жмурящегося от дневного света после длительного пребывания в Лабиринте Потерянных Душ. — Или шашлыка не достанется, — добавил я, стряхивая с себя ритуальные побрякушки. — А Алайси-то тут причём? — я сцапал зелёную бабу, выструганную из железнодорожной шпалы, и спрыгнул с костерка, уже с найденной шпагой в руке.

Только я на неё не взглянул, но ощутил колоссальные изменения и в хвате, и весе изделия. Потом посмотрю, а сейчас нужно как-то закончить процесс своего возвращения. Вернее, воскрешения, что правильнее.

Реакция прощающихся скорбящих товарищей оказалась и ожидаемой, и предсказуемой. А я встал перед сложной дилеммой! Например, мне сейчас по регламенту неудавшихся похорон нужно ржать истерично, или всех успокаивать?

— Кто-нибудь скажет мне отзыв? Рафаэль? — выбор мой пал на Тёмного, как на самого адекватного.

Дело в том, что у Варлода никак не поменялось выражение на лице. Ну-у… На первый, неискушённый взгляд, как мне показалось.

— Дэш модиус — оакия! — Рафаэль поклонился и указал рукой на мою руку, в кисти которой, следуя логике, должна лежать рукоять найденного оружия…

Короткая интермедия о…

— Сиф — сестра Хеймдалля, дочь моя, — Великий обратился к названной. — Зачем ты отдала своему подопечному Скипетр Души Владыки Захребетья? Или ты привязалась к этому недоразумению, смертному, выдернутому тобой? — Великий отпил из огромного кубка.

В этот момент слуги Дома на Вершине принесли и подали Хозяина сводку происшествий, запечатлённую на сияющем пергаменте.

— Отец, тебе давно пора перейти на современные устройства хранения и передачи данных, — отмахнулась девушка, усаживаясь за резной столик в пышное кресло.

Великий нахмурился, но не стал делать никаких замечаний своему современному чаду.