Книга Цена его любви - Кира Шарм

И только еще сильнее захлестывает.

Сползает вниз, съезжает по стеклу руками, а я остановиться не могу, не в силах.

Подхватываю крепкие бедра. Прижимаю горящий разбухший клитор.

На бешеной скорости. На нереальной. Насквозь собой все естество ее заполнить хочу. Не хочу, — по ломоты в челюстях необходимо. Чтобы уже не разорвать. Чтобы накрепко. Как крепче не бывает.

Пока оба не срывается на крик.

Валюсь на окно, заваливая ее к самому стеклу на подоконник.

Себя не чувствую, весь в нее, в крик собственный превращаюсь.

Жадно вдыхаю этот сумасшедший воздух. Наш.

Жадно прижимаюсь к ее мокрой шее.

Чувствуя на бедрах ее сладкий сок.

Затапливая собой, собственным семенем.

Под общий крик и оглушительные удары сердца.

— Даша… — обхватываю так крепко, как могу. Сжимаю в охапку.

Ноги на широком подоконнике забрасываю на ее. Бедра к себе прижимаю. Каждую клеточку, — в себя. Впитать.

Если есть миг на свете настоящей жизни, то так бы и умер. Потому что сейчас — именно он.

Глава 16

Даша.

Как завороженная у окна смотрела.

Будто в реальность другую вылетела.

Как будто паришь над землей и отсюда вся жизнь совсем иной, абсолютно другой кажется.

Замерла.

Вся внутри.

А вместе со мной и будто время все замерло.

И мыли все отступают, уходят на дальний план. Все страхи, все тревоги, — все будто пылинка, пустое и не со мной.

Только звездами этими будто вся жизнь переполнена.

И сердце переполнено целиком. До края. Им. Им одним.

Распирает даже.

Как будто здесь, на высоте, среди звезд вот этих, — самое главное видишь, самое важное чувствуешь. А все остальное — бумажки, мишура, как обертки конфет под ногами. Они пролетают мимо и их больше никогда не вспомнишь.

Одно только остается. Главное. Внутри разрастается.

И там — он. Влад. С глазами этими его сумасшедшими. С губами, вкус которых будто внутрь проник.

Все слова, все, как мы встретились, — неважно.

Даже тревога ушла, отступила.

Еще дверь не раскрылась, а я уже знала, чувствовала — сейчас войдет. Запредельное что-то. Абсолютно нереальное. Так не бывает.

Но внутри будто разлилось тепло, и сердце дернулось. И сразу, уже знаю — Влад где-то рядом.

Будто души наши просто чувствуют друг друга.

Замерла, когда вошел.

Ощущение нереальное. Снова и снова.

Как будто наполнили меня чем-то удивительным, волшебным, настоящим — в один момент.

Прикоснулся, — и я будто рассыпаюсь на тысячи осколков. Будто растворяюсь и сама вот этим светом звезд становлюсь. Вместе с ним. Соединяясь в чем-то невозможном.

Не надо слов.

И каждое его касание — самое важное.

Это больше, чем все слова на свете.

Это магия, в которой мы сливаемся в одно.

И так мучительно, до боли это важно, что на кончиках пальцах это ощущаешь.

Они немеют. Они горят. И только одна потребность, — задохнуться в нем. Переполнившись по максимуму. До самого края.

Что можно сказать? Спросить, как дела? Сказать о том, что чувствуешь внутри?

Каждое прикосновение говорит здесь больше.

Так пронзительно, так ярко, что не нужно никаких слов. Только дышать. Только скользить руками по коже. Душу всю вкладывая. Вкладывая саму себя, все чувства свои прямо в него перегоняя.

И ощущать, как его отклик, как свет этот звездный, входит прямо в меня. Он душой будто входит.

Жадно. Жадно и нежно. Отдаваться и захлебываться им.

Будто знакомясь поначалу. Будто стараясь не нарушить, не потревожить что-то тихое, такое важное, что зарождается сейчас и может разрушиться в любой момент.

Пока не срывает. Пока не чувствую, как разлетаюсь на осколки. Пока это что-то, связывающее нас без слов не становится огромным. Оглушительным. Одуряюще мощным.

В пламени внутри. В сумасшедшем блеске его глаз.

Раздирая нас обоих на части. И срывая все заслоны, все оболочки. Болезненной потребностью вбиваться, стать одним, раствориться и вобрать. Его. Его насквозь.

— Кричи, Даааша.

И я кричала.

Кричала, срывая горло.

Будто разрываясь вся.

Когда ласкал языком мой изнемогающий клитор. Когда вбивался бедрами с оглушительными хлопками. Жадно, как изголодавшийся зверь.

Я кричала, ощущая внутри тот самый голод. Ту самую потребность заполниться им до предела.

Кричала, обламывая о стекло ногти, когда вонзался все яростнее, все сильнее.

Судорогами исходя от этой ненасытности.

От его крика, сливающегося с моим.

Пока не повалилась, все еще дергаясь, все еще дрожа всем телом, прямо на подоконник.

Чувствуя себя совсем измотанной. Вывороченной. Выжатой и переполненной им насквозь. Будто и не осталось больше меня самой. Будто теперь есть только мы, — как один организм, как одно целое. Кажется, я даже мысли его сумела бы услышать.

Но мне хватает того, как гулко бьется его сердце. И как наше дыхание сплетается в одно.

И снова затапливает сумасшедшая, безумная нежность. Такая осязаемая, будто нас обоих сами звезды укутали вдруг мягким одеялом. Мы одно…

Об этом нельзя говорить. Это можно только услышать.

В самой сердцевине, внутри.

Глава 17

Влад.

Все будто замерло, пока мы вот так скорчившись, впились в друг друга. Переплетаясь телами, ногами, руками. До ломоты. А пошевелиться не могу.

Оторваться, отодрать себя от нее не могу.

Кажется, зарычу и загрызу, если кто-то посмеет.

И я не знаю, что это.

Я будто без кожи, без костей вот сейчас остался.

Будто сдох и в котле каком-то переварился весь, с ног до головы. И заново по частям себя сейчас вылавливаю. Переродился будто. Через боль и страсть, через ее крик вместе с моим. Уже не сам. Уже с ней вместе. Уже с ее глазами внутри меня.

Пока не почувствовал, как замерзла. Пережал, видно, слишком сильно впечатал. Провел по прохладной руке и оторвался с легким рыком.

Век бы не выпускал.

Отдираю от нее собственные конечности.