Книга Мосты округа Мэдисон - Роберт Джеймс Уоллер

Мы всегда считали Кинкейда немного, так сказать, с причудами. Близко никто из нас его не знал. Но в своем деле он был, несомненно, ас. Его посылали куда угодно, и он все делал как надо, хотя в большинстве случаев не соглашался с мнением редакторов. Что же касается его местопребывания на данный момент, то я тут просмотрел его дело, пока мы с вами разговариваем. Он ушел из журнала в семьдесят пятом году. Адрес и телефон у меня записаны следующие… — и он зачитал Франческе те сведения, которые она уже имела. С тех пор Франческа перестала его разыскивать.

Так она и жила, с каждым годом позволяя себе думать о Роберте Кинкейде все чаще и чаще. Франческа все еще хорошо управлялась с машиной и несколько раз в году совершала поездки в Де-Мойн — пообедать в том самом ресторане, куда он водил ее. В одну из таких поездок она купила толстую тетрадь в кожаном переплете. Туда она стала заносить аккуратным почерком историю своей любви и свои мысли о Роберте Кинкейде. Ей потребовалось купить еще две таких тетради, прежде чем она удовлетворилась тем, что у нее получилось.

А Уинтерсет из года в год рос и развивался. В городе активно действовала организация, в основном состоящая из женщин, в функции которой входило покровительство искусству, и уже несколько лет подряд там велись разговоры о реставрации старых мостов. На холмах, подальше от города, предприимчивые молодые люди строили дома. Нравы стали значительно мягче, длинные волосы у мужчин уже не служили поводом для косых взглядов хотя сандалии все еще были редкостью, и поэты тоже.

И все-таки, за исключением нескольких подруг, Франческа перестала общаться с местными жителями. Это не осталось незамеченным, как и тот факт, что ее часто видели у Розового моста и иногда — у Кедрового. Но объяснение нашлось само собой. «У стариков частенько появляются причуды», — говорили между собой люди и на том все успокоились.

Второго февраля тысяча девятьсот восемьдесят второго года у ее дома остановился фургон Государственной почтово-посылочной службы. Франческа не помнила, чтобы заказывала что-нибудь по почте и, расписавшись в получении посылки, с недоумением оглядела пакет с адресом: «Франческа Джонсон, РР 2, Уинтерсет, Айова, 50273». Внизу значился адрес юридической фирмы в Сиэтле.

Пакет был тщательно завернут в бумагу и застрахован. Франческа отнесла его на кухню, положила перед собой и осторожно развернула. Внутри оказались три коробки, переложенные для большей сохранности пенопластом. К одной из них сверху прикрепили небольшой конверт, имеющий изнутри войлочную прокладку. Другой, фирменный, был приклеен ко второй коробке. На нем значился ее адрес и обратный адрес фирмы.

Франческа оторвала клейкую ленту с фирменного конверта и распечатала его. Руки ее дрожали.

«Двадцать пятое января 1982 года Миссис Франческе Джонсон, РР 2, Уинтерсет, Айова 50273.

Дорогая миссис Джонсон!

Мы являемся распорядителями имущества покойного Роберта Кинкейда…»

Франческа опустила руку, в которой держала письмо. Порывы ветра разметали снег с замерзших полей и, подхватывая кукурузную шелуху со стерни, сносили ее к проволочному забору. Она снова поднесла письмо к глазам:

«Мы являемся распорядителями имущества покойного Роберта Кинкейда…»

— Роберт… о Роберт… Нет, — она произнесла эти слова совсем тихо и склонила голову.

Прошел час, прежде чем она почувствовала себя в силах прочитать письмо. Прямолинейность юридического языка, точность и беспощадность формулировок вызывала в ней негодование.

«Мы являемся распорядителями…»

Адвокат выполняет свои обязанности по отношению к клиенту.

Но где, где в этих словах сила леопарда, что пришел к ней с неба, держа комету за хвост? Где тот шаман, спросивший у нее дорогу к Розовому мосту в жаркий августовский день? И где тот человек, который смотрел на нее с подножки грузовика Гарри — на нее, сидевшую в пыли у ворот фермы, затерянной на просторах Айовы?

Это письмо должно быть на тысячу страницах. Оно должно говорить, кричать о том, что засохло целое звено в цепи эволюционного развития. И о том, что с вольной жизнью в этом мире покончено навсегда. В нем ни слова не было о ковбоях, что вырываются из-за проволочных заборов, как кукурузная шелуха в зимнюю вьюгу.

«…Его единственное завещание составлено восьмого июля тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. Инструкции в отношении тех предметов, которые Вы найдете приложенными к данному письму, точны и не вызывают сомнений. В случае, если бы Вас не удалось найти, содержимое посылки предали бы огню.

Внутри коробки с надписью „Письмо“ Вы найдете сообщение, которое он оставил для Вас в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. Покойный запечатал его в конверт, который до настоящего времени остается неоткрытым.

Останки покойного мистера Кинкейда были кремированы. По его просьбе их не захоронили. Пепел, также в соответствии с его волей, был развеян одним из наших сотрудников неподалеку от Вашего дома. Полагаю, это место называется Розовый мост.

Если Вы сочтете нужным обратиться к нам за услугами, мы всегда в Вашем распоряжении.

Искренне Ваш Аллен В. Киппен, поверенный».

Франческа перевела дыхание, вытерла глаза и принялась исследовать содержимое коробки.

Она уже знала, что находится внутри маленького пухлого конверта. Знала так же точно, как то, что после зимы наступит весна. Франческа осторожно вскрыла конверт и заглянула внутрь. Серебряный медальон на цепочке был сильно поцарапан, на одной стороне его было написано «Франческа». На другой крошечными буквами выгравировано:

«Просьба к тому, кто найдет этот медальон, послать его Франческе Джонсон РР 2, Уинтерсет, Айова, США».

Серебряный браслет она нашла в самом низу — он был завернут в папиросную бумагу. Вместе с браслетом в пакетике лежал листок бумаги. На нем было написано ее почерком:

«Если хотите поужинать снова „в час, когда белые мотыльки начинают свой танец“, приходите сегодня вечером, после того как закончите работу. Любое время подойдет».

Ее записка с Розового моста. Он сохранил на память даже этот маленький клочок бумаги.

Потом Франческа вспомнила, что эта записка была единственной вещью, которая осталась у него от нее, единственным доказательством, что она вообще существовала, не считая призрачных образов на рассыпающейся от времени пленке. Маленькая записка с Розового моста. Она вся была в пятнах и потертостях на многочисленных изгибах, как если бы ее долго хранили в бумажнике.

Как часто он перечитывал записку, вдали от холмов Срединной реки? Франческа представляла, как он держит в руке этот клочок бумаги и перечитывает его в который раз под слабой лампочкой в самолете, когда летит куда-нибудь на край света, или как он сидит на земляном полу бамбуковой хижины посреди джунглей и, освещая записку карманным фонариком, читает ее, складывает и убирает в бумажник, или в дождливый вечер у себя в квартире в Беллингхеме, он достает ее, а потом смотрит на фотографии женщины, прислонившейся к столбику забора летним утром или выходящей на закате солнца из-под крыши Кедрового моста.