Книга Ребёнок от сводного врага - Каролина Дэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты опять позвал меня для нотаций? — устало спрашиваю отца, глядя в стальные глаза.
Помню, мама всегда утверждала, что я унаследовал взгляд отца. Она с таким восхищением говорила, что наши глаза отражают настроение! Но у меня складывается ощущение, что у отца никогда не менялся цвет глаз, в отличие от меня. Он всегда кажется серым, угрюмым, черствым. Не выражающим никаких эмоций в принципе. Думаете, сейчас он сделает исключение? Вряд ли.
Сколько можно докапываться до меня со своей винодельней? Что дома, что здесь, в офисе! Специально вызвал меня сюда, чтобы я «привык» к теплому отцовскому кабинету? К простору в помещении, аромату алкоголя и прекрасному виду из окна? Вскоре тебе придется попрощаться с ним, отец, ведь у тебя не хватает средств для аренды офиса.
Рабочие увольняются, многих ты сам сократил. Но я сделал все, что мог. Больше от меня не требуют никаких вложений, потому что другие инвесторы отказываются вкладываться в провальный проект. Это уже твои проблемы, не мои. Я строю свою жизнь, а ты…
— Нет, — подозрительно спокойно отвечает отец, глядя на меня отрешенным взглядом. — Мы вернемся к этой теме позже. У меня другой вопрос. Ты расстался с Мариной?
Начинается. Устало закатываю глаза и присаживаюсь напротив отца. Он выжидающе глядит на меня, постукивая пальцами по деревянной поверхности стола. Немного раздражает этот звук, но я игнорирую его. Откуда он узнал — не стоит спрашивать. Как и о том, почему пару недель назад мы столкнулись с Мариной на парковке торгового центра в прекрасный летний день, когда…
Когда Эльза была в моих объятьях…
Я не афишировал расставание с Мариной, о нем знают только Эльза и мои друзья. Почему? Все просто. Марта закатила бы истерику из-за того, что я упустил идеальную женщину в своей жизни, а отец еще больше пилил бы меня, потому что они не породнились с другом.
— Да, расстался.
— Почему ты ничего нам не рассказал?
— Потому что это мое личное дело.
— Вы собирались пожениться!
Венка на лбу отца становится заметнее. Я не сразу вспоминаю наставление врачей о полном запрете на волнения, но вряд ли отец слишком сильно переживает из-за моих отношений с девушкой. Мы оба понимаем, зачем нужна была помолвка. Раньше я мог только догадываться, к чему эти намеки на свадьбу и детей. Но после того как узнал о положении винодельни, все встало на свои места.
— Мы? — переспрашиваю отца. — Я лично ни на ком жениться не собирался, так же, как и возглавлять винодельню.
— Когда ты, наконец, одумаешься? — выплевывает он. — Мы находимся в непростой ситуации! Наша жизнь рушится! Твоя семья нуждается в помощи, нужны решительные действия.
— Да-да…
— Даниил! — выкрикивает отец внезапно. Будь мне лет тринадцать, я бы вздрогнул, но за годы жизни с этим человеком я привык к его резкости. — Ты должен помириться с Мариной. Арнольд говорил, что его дочь страдает, сутками плачет в комнате.
— Дальше что?
— Ты довел девушку до нервного срыва. Тебе должно быть стыдно.
Я бы ответил в рифму, но сейчас совсем не тот случай. Я слишком зол, а отец снова видит ситуацию в искривленном зеркале. Видит и не понимает, почему я не хочу ввязываться в грязь, которую они затеяли с Архиповым.
— Какое тебе дело до Марины?
— Я знаю ее давно, и ты тоже. Я уже с Архиповым договорился о вашей…
— Кто тебя просил договариваться? Я? Марина?
— Вы бы сами не решились.
— Мы взрослые люди! Мы бы все сами сделали!
Разговор переходит на повышенные тона. Я не стесняюсь кричать во всю силу голоса, а он не боится, что нас услышат немногочисленные работники. Какого черта происходит в моей жизни? Расписали от и до, договорились за меня. Мама всегда твердила, что я в будущем стану мужчиной, и сам должен принимать решения. Сам, а не с помощью отца. Она знала его гораздо лучше меня, поэтому…
— Кстати, зачем тебе галерея? Я думал, ты равнодушен к искусству, — внезапно отец меняет тему и спрашивает спокойным голосом. Как быстро он остыл! Хотя нет, не быстро. Прошло минут пять, если не больше, прежде чем отец заговорил. Я углубился в воспоминания и наставления мамы, а он, видимо, приходил в себя.
— Теперь неравнодушен.
— Странно, — он почесывает едва заметную темную щетину. — Эльза тоже неравнодушна.
В этот момент я пытаюсь не выдать, как внутри меня все накаляется и я готов вот-вот взорваться. Снова испытываю тревогу, ощущение, что отец что-то подозревает. Я никогда не позволю скомпрометировать Эльзу. Никогда и никому. Даже собственному отцу.
— И?
— Это значит, что ты…
В этот момент в кармане вибрирует телефон. И я бы проигнорировал звонок, если бы не имя входящего абонента.
— Дан, галерея сгорела, — произносит Эдгар три слова, которые заставляют меня замереть на месте в попытке осознать произошедшее.
Сгорела мечта любимой.
Сгорели деньги, которые я вложил.
Сгорело наше будущее…
Ладно, об этом рано судить. Нужно понять, что произошло, и решить проблему. Возможно, случай страховой, и мы сможем покрыть расходы.
— Скоро буду.
Отец не спрашивает, куда я направляюсь, когда вылетаю из кабинета, не идет следом, не требует, чтобы я вернулся. Я бы не послушал его, все равно помчался бы к краху, который вскоре ожидает меня. Во всех смыслах.
Приезжаю на место через пятнадцать минут. Мне повезло, что пробок не было, но возле нашей галереи оказалось много машин. И пожарных, и легковых. Вокруг помещения скопилась толпа, за которой не видно происходящего внутри. Но я подхожу ближе, с трудом делая каждый шаг, который приближает меня к катастрофе.
— Наконец-то! — передо мной появляется на удивление спокойный Эдгар.
— Что здесь произошло?
— Поджог.
— Как поджог? — пораженно смотрю на друга.
— Вот так. Какие-то хулиганы решили «поиграться».
Класс. А за эти игры должен платить я из собственного кармана! Черт! Мы же столько всего сделали! И аренда помещения, и ремонт, который вот-вот должен был закончиться. Эльза набрасывала на планшете рисунки. Эдгар планировал устроить выставку, посвященную ей. Моей девочке. Хотел набрать еще несколько художников, которые пишут в ее стиле, но…
— Что дальше? — спрашиваю друга.
— Придется все устраивать заново.
Но у меня не выйдет. Не потому, что нет желания, а потому, что средства на новую галерею я найти не смогу. Хотя… Есть один вариант.
— Тебе нехорошо? — снова и снова спрашивает Дан, баюкая меня в своих сильных руках. Мы лежим уже полчаса. Голова в последнее время часто кружится, особенно по утрам, но это быстро проходит.
