Книга Счастливое Никогда. Уютное Нигде - Марина Бреннер

Дениор получал от отчима - защиту, от матери - питание, от няньки - заботу. На маленькому ростку этого было недостаточно. Любви он не видел. Может, поэтому и болел, и хныкал.

А может, и не поэтому. Послевоенные дети такая морока! Возрождение всегда длительно и болезненно.

- Альмира!

Нянька прибежала сразу, что - то жуя на ходу. Поклонилась, подхватила мальчишку с пола, унеслась прочь, оставив запах самоваренного мыла и подгорелого сала.

Меридит положила руки на стол.

- Ты не ответил, Элиджар.

- Это допрос?

Девушка усмехнулась краешком рта.

- Просто спросила, что такого? Ты - то все обо мне знаешь, а я...

Оборотень проводил взглядом ушедшую Альмиру. Потом перевел его на Меридит.

- Ты не любишь своего сына. - резюмировал он - Это не плохо и не хорошо, всё можно понять. Но все - таки... Будь к нему потеплей, хорошо? Он не при чем.

Принцесса вздрогнула так, как будто ее застали внезапно за каким - нибудь мерзким делом: воровством, например. Ощущения у ней сейчас и были такие же, как у глупого, неудачливого вора, схваченного за руку и припертого к стенке.

Нервно побарабанив пальцами по столу, опустила глаза, стараясь сдержаться. Выдохнула. Вдохнула несколько раз. Опять выдохнула. В зале стало тихо, как в могиле, несмотря на смешанные звуки, доносящиеся с улицы. Несмотря на мерное тиканье старинных громадных старинных часов в углу. Часы эти то спешили, то отставали, показывая горхат знает какое время. С кухни доносилось мерное звякание - там мыли посуду, терли ее золой, песком, окуная в вонючую пену из самодельного мыла. Потом - в теплую, мягкую воду - нежную и ласковую, как первые поцелуи или кошачья шерсть...

- Я люблю Дениора. - Меридит произнесла это тихо и хрипло - Но... я... Ты не ответил на вопрос.

Элиджар посмотрел исподлобья, холодно.

Принцесса поднялась с места. Ей до горхатовых костей надоели уже все эти тайны, недомолвки, холод, лед. С чего - то внезапно вспомнилось детство - радужное и яркое, но быстро исчезнувшее, укатившееся и затерявшееся в траве сияющей бусиной.

- Не хочу я отвечать на твои вопросы, принцесса.

- Почему?

Шорох часов, тик - так, тик - так. Скрип снега под ногами прохожих, звяканье посуды.

Дыхание. Дыхание двоих, тяжелое и тугое, пахнущее горечью и гарью.

- Потому - что я тебе не верю, Меридит Окрехайская.

Вот и в самом деле - с чего бы ему ей верить? Слова его сначала остро кольнули в самое сердце и тут же боль успокоилась, растворилась без следа. Меридит было как - то даже и не обидно.

Ее мужчина сказал правду - какое доверие может быть к ней? К ней, которая его просто не заслужила. Но, с другой стороны...

- Это плохо, Элиджар. Очень плохо. Я то ведь тебе все рассказала... честно. Чтобы ты не обольщался, не обманывался на мой счет

Тяжелые руки, ставшие уже родными до пронзительности, легли ей на плечи. Лимбрий развернул к себе тело девушки с легкостью, каблуки туфель скрипнули по каменному полу, натертому до блеска заботливыми руками прислуги.

Вот же горхатский потрох! Когда она уже успела обсопливиться? Слез здесь только не хватало.

Королева Маргарет была тысячу раз права, когда называла дочь "бесхарактерной слюнтяйкой".

" - Стыдитесь, Меридит. Ваше поведение отвратительно. Немедленно утрите слезы и ступайте прочь."

Прочь. Прочь. Прочь.

Вон из моего дома, из жизни, из мира...

- Эй, конфетка, ну ты чего? - сильные, неуклюжие руки. Чуть шершавые пальцы грубовато утерли слезы.

У оборотней (у всех, не только лимбриев) грубая кожа на руках и ногах, грубее, чем на всем теле. Покров хранит когти. Ну... или крылья. Это нужно для метаморфозы, человеческая кожа бы просто порвалась при обращении.

- Ты чего ревешь, принцесса? На кой хер тебе знать, что я, да откуда? Не реви... Да не реви ты! Иди сюда...

Прижав к себе хрупкое, разодрано вздыхающее от еле сдерживаемых всхлипов тело, прошептал в волосы - жесткие от воды и плохого мыла:

- Просто ты меня пойми, Меридит. Я жил плохой жизнью. И пока не готов тебя разочаровывать. То, что делала ты - это одно. То, что делал я - совсем другое. Ты девочка, вам многое простительно. Понимаешь? С меня спрос строже. И пока я не слишком верю тебе, чтоб "вывернуть карманы".* Позже, ладно?

Она закивала головой так остервенело, что растрепала прическу. Сейчас вот такая - со всклокоченными волосами, блестящими глазами (не такими, как обычно - серыми, гранитно - тусклыми) и веками, начавшими уже припухать, принцесса сошла бы даже за хорошенькую.

Она нравилась лимбрию. Очень сильно. И все еще непонятно, почему...

Чем - то цепляла его эта странная девочка.

- Слушай, Меридит. Может, пройдемся? Ну а что? Пошли, пошляемся по городу? Дениора Альмира займет чем - нибудь. Что скажешь?

Предложение имело смысл. Надо было развеяться. Да, просто пройтись по городу, как обычным людям. Пройтись, держась за руки, глазея по сторонам и, возможно, жуя какую - нибудь дрянь, типа дешевых пряников, сушеных фруктов или леденцов на палочке - приторных, круглых, слегка смятых с боков неаккуратными пальцами варщицы.

До города добрались быстро, на улицах царила суета, подготовка к Дню Холода была в полном разгаре - несмотря на постоянно сыплющиеся неприятности и невзгоды, праздник все же решено было отметить.

- Не разумнее ли поэкономить? - сопротивлялся было Пран, но Меридит скоро осекла старого скрягу.

- Мы все итак долгое время были лишены всего этого. - сказала она - Поэкономить, Пран? На чем вы хотите экономить? На маленьких радостях несчастных людей? На пирожках и леденцах, которых недополучат ребятишки? Погреба забиты провизией. Казна полупуста, да. Но на фейерверк, зимние забавы, музыку много и не надо. Займитесь этим... Праздник, которого не было столько лет - состоится.

С этим праздником... Меридит уперлась, просто уперлась. И ей самой было понятно, откуда явилась эта упертость.

В детстве у маленькой несуразной девочки было мало праздников. Про основные, государственные торжества еще помнили, а вот о ее Дне Рождения часто забывали. Нет, наследница Окрехая не винила мать...

Она вообще ни за что не винила Маргарет, находя ей оправдания: мама всегда пила много и часто, а последнее время стала пить больше и чаще, видимо, справляя поминки по ушедшей от нее любви и надежде. Маленькой Меридит было искренне непонятно, за что Адион так не любит маму? Как вообще маму можно не любить?!

Да, мама часто кричала и плакала. И ругалась нехорошими словами. И забывала о Дне Рождения дочери.

Ну так это ведь не мама виновата, а она, Меридит. Раз мама ругается, значит так и надо? Меридит и в самом деле нехорошая и некрасивая девочка. Глупая и безответственная. Зачем таким Дни Рождения?