Книга Пари на красавицу - Ирина Муравская

Вылезаю из душа, закутываюсь в полотенце, чищу зубы и со всем своим добром в охапку возвращаюсь в комнату. Понимаю, что на мгновение замираю на пороге, боясь снова обнаружить там нежданного гостя. Зашибись. Плюс один к фобиям. Но нет. Пусто. Я одна.

Хорошо или плохо? Не знаю. Небрежно высыпаю в верхний ящик комода шампунь, зубную щётку и пасту. Всегда храню свои вещи у себя. На всякий случай. Ума у сестрицы немного, но кто её знает. Мозгов мокать щётку в унитаз может и хватить.

Торопливо переодеваюсь, то и дело поглядывая на опущенную штору, выключаю свет, ныряю под одеяло и пытаюсь уснуть. Мда. Самая бесполезная на данный момент затея. Подушки пропитались одеколоном и теперь я, кажется, схожу с ума. "Ты мне нравишься" поёт без передышки в голове бархатный голос. Скотина, заткнись уже! Заткнись, сказала!

Нравлюсь. Нравлюсь? Ну, разумеется, нравлюсь. Ровно до момента, пока не раздвину ноги. Это же очевидно. Я весь год слушала по углам коридоров и на задних партах жалобные страдашки. Эти идиотки заранее были предупреждены об условиях игры, что нисколько не мешало им после исходиться соплями и ныть. А мне даже условий никто озвучивать не собирается. И это лишь сильнее запутывает.

Нет.

Не хочу.

Я ему не верю.

Сна ни в одном глазу. С закрытыми окнами душно, терпкий запах щекочет ноздри, а непрошенные мысли не желают оставлять в покое. Ворочаюсь полчаса. Час. Час пятнадцать. На электронном подсвечивающем табло давно перевалило за полночь. Все домашние уже спят, судя по тишине, а у меня без вариантов.

Нет. Так не пойдет. В такие моменты помогает только одно — свежий воздух и занятие, способное отвлечь. Так что подрываюсь с места и наскоро одеваюсь. Поверх кофты с рукавами натягиваю утеплённое худи, а через плечо перекидываю лямку вынутого из шкафа рюкзака, в котором приветливо звякнули баллоны с краской.

Вновь чуть слышно скрипят петли. Привычно спрыгиваю с подоконника. Хз. Можно, наверное, и через входную дверь, в конце концов, я девочка уже большая, но так привычнее. Меньше знать — лучше спать. Зачем маме лишний раз переживать, что дочь где-то шляется ночами?

Тихонько пробираюсь к забору окольными путями мимо пока лысых клумб и теплицы. Туда, где он уже заметно просел от частой роли трамплина. Первым швыряю на другую сторону рюкзак, после чего перебираюсь следом и вся целиком.

— Далеко собралась? — от голоса в полумраке срываюсь на крик, который с готовностью подхватывает соседский пёс. От расположившейся неподалёку берёзы откалывается тень. Загорается фонарик на айфоне и передо мной высвечивается в мистическом отблеске лицо Глеба.

— Ты решил меня окончательно добить??? — слышу, как дрожит челюсть. Да меня всю трясёт. Официально жду первые седые корни. Теперь можно краситься на законных основаниях. — Нельзя ж так пугать!

— А нечего шляться в такое время. Тем более одной.

— Ты-то почему ещё здесь?!

Он ушёл часа полтора назад. И что, всё это время проторчал тут?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да вот… размышляю над тем, какой я лох.

Чистосердечное признание? Ну и ну.

— О, самокритика? Что-то новое для тебя, да? Как ощущения? Поделись с фанатами.

— Ты бы не язвила, — без особого восторга замечает Воронцов. — Я в миллиметре от решимости завалить тебя прямо здесь.

Оу…

— Так позвони своим курочкам. Уже давно бы спустил пар.

— Нах** они мне, если я хочу тебя?

Бляха муха цокотуха. Ну зачем, зачем он говорит такие вещи? Меня опять начинает лихорадить. Поутихшие гормоны шушукаются, готовясь отбивать по звоночку о готовности чечётку.

— Как хочется, так и перехочется, — собираю всю невозмутимость, чтобы выплюнуть ему эту фразу, разворачиваюсь и собираюсь уйти. Не получается, потому что ловят за локоть, впиваясь в кожу. Завтра буду вся в синяках. Не только на бедре.

— Повторяю вопрос, куда ты намылилась так поздно? — Глеб рывком разворачивает меня к себе.

— Кому поздно, кому рано.

— Мальвина!

— Пьеро.

Шутейка не зашла.

— Чего? Какой нахрен Пьеро?

— А какая нахрен Мальвина?

— Б****, как же ты порой умеешь бесить, — меня настойчиво подталкивают в спину. — Ну чего стоишь? Пошли.

— Куда?

— А я е*у, куда ты собралась? Вот туда и пошли.

Он? Со мной? Да я специально сваливаю, чтобы тщательно прополоть граблями башку и вымести его оттуда, а он со мной, понимаешь ли, намылился.

— Детка, ты просто космос! — удручённо присвистываю я. — А тебе что-нибудь говорит такое понятие, как "личное пространство?"

— А тебе что-нибудь говорит такое понятие, как "кто-то сейчас договорится"?

— Это угроза?

— Нет. Вот угроза! — его пальцы требовательно сгребают мои волосы на затылке. Возмутиться не успеваю. Вместо этого изумлённо выдыхаю, когда в мои губы впиваются поцелуем.

Он всё-таки сделал это. Делает. Целует… Целует, но не получает ответа. Потому что я в смятении. В ступоре. В полном трансе. Стою с широко распахнутыми глазами и понятия не имею, как реагировать. Ответить или… ОТВЕТИТЬ? Ни за что. Нельзя! Я же уже решила!

Предпринимаю попытку отпихнуть Воронцова, но это словно в дерево кулаками бить. Мне больно, а дереву хоть бы хны. В этот раз он ожидает сопротивления и сразу обездвиживает меня, вдавливая в себя с такой силой, что я снова выдыхаю, невольно приоткрыв рот.

Такой возможностью не могут не воспользоваться и прорываются языком на запрещенную территорию, наказывая меня за медлительность. Как горячо. Как сладко. Как страстно и… В тишине улицы раздаётся протяжный стон. Мой стон.

Отяжелевшие веки сами опускаются, а колени подгибаются в накатившей слабости. Точно бы грохнулась, если бы Глеб меня не поймал. Кошмар! Унизительнее и не придумаешь. Такая слабая и вся в его власти. Ну уж дудки, Казанова. Поле боя твоё, а правила мои!

Обхватываю ладонями его за лицо, касаясь напряжённых острых скул. Больше не сдерживаюсь и целую в ответ так, как не целовала никого уже очень давно. Жадно. Напористо. Глубоко. Мои старания окупают себя и улица снова слышит стон. Но на этот раз не мой. Вот теперь необходимо заканчивать. Немедленно, сила воли и так уже на сопельке висит…