Книга Пепел острога - Сергей Самаров

– Ты не ошибаешься, дядя… Прикажи всем готовиться к бою… Впереди на мачте красный щит… А меч Кьотви уже вибрирует клинком и просит утолить его долгую жажду свежей кровью…

* * *

Драккар Фраварада только начал подходить к повороту, когда стало видно, что впереди поперек русла с поднятым на рею и стянутым фалами парусом стоит шведский тридцатирумный драккар, на самой верхней точке мачты которого красовался красный щит, хорошо различимый на фоне голубого неба и белоснежных облаков. Золоченый дракон на носу лодки хищно разевал красную кровавую и жадную пасть, словно готовился проглотить так быстро приближающихся к нему норвежцев, и корму украшал чуть повернутый в сторону, словно при изготовке к удару, точно такой же золоченый и чешуйчатый драконий хвост. Поднимать к рее собственный парус, чтобы сбросить скорость или даже взять рифы, чтобы хотя бы чуть-чуть притормозить движение и избежать столкновения, было уже поздно. Мачтовые едва-едва успели бы до реи добраться…

– Может, попробуем рядом проскочить? – предложил Ансгар. – Тогда они нас не догонят…

– Они наверняка цепь к берегу протянули. Мы нос себе проломим и сразу ко дну пойдем. Эй, там, кто-нибудь… Кто ближе… Рубите канат! Рубите… – крикнул Фраварад. – Поберегись внизу… Голову не подставляйте…

Один из гребцов сразу сообразил, чего хочет ярл, и одним движением топора уронил парус вместе с реей поперек борта. Борта заскрипели, но выдержали удар. Одновременно с ударом кто-то вскрикнул, может быть, даже не один человек. Тяжесть паруса, сплюсованная с тяжестью реи, может и убить, и покалечить, но сейчас было не до того, чтобы соблюдать осторожность. В таких ситуациях о собственной безопасности каждый сам обязан заботиться, и горе зазевавшемуся. Тем более, ярл предупредил.

– Лучники, вперед! Стрелять сразу, без команды…

Это распоряжение слегка запоздало, потому что лучники, хорошо подготовленные, имеющие богатый опыт морских схваток, в напоминании не нуждались и уже занимали место на носу. И стрелять начали без раздумий, едва выйдя на удобную позицию. Но тут же, даже не в ответ, а одновременно, в борт ударили стрелы со шведского драккара. Шведские лучники имели возможность подготовиться к бою раньше, и числом их было несравненно больше. Но основная часть стрел пролетала мимо высокого носового дракона и попадала внутрь лодки или перелетела ее. Тем не менее уже после первых выстрелов на скамьи упало несколько гребцов, не успевших закрыться щитами.

– Куда править? – крикнул, удерживая весло, кормчий Титмар, не зная, в какую сторону ему направить лодку.

Кормчий Титмар был немолодой и опытный, всю жизнь свою проведший за кормовым веслом, и не хуже ярла, наверное, знал, что в таких случаях поперек русла натягивается цепь, проламывающая нос идущего на высокой скорости драккара.

– Ах, шакалы… В середину! Разрубай их… На лучников правь… – ответил Фраварад. – Все к бою… Все на нос… Крушить без жалости… Одно нам и осталось…

В руках у ярла вовремя появился тяжелый круглый и плоский щит, в который тут же воткнулось три стрелы. Точно такой же щит оказался и в руках юного конунга, и оба они обнажили мечи, прикрывая друг друга щитами каждый со своей стороны, а спереди их прикрывал носовой дракон. Здесь же стоящие Хаствит с Хлюпом, хотя могли бы и за бортом укрыться, тоже спрятались за щиты ярла с конунгом, но в глубину лодки не отступили. Готовые к бою гребцы, в мгновение ока превратившиеся из моряков в воинов, бежали на нос, понимая, что после столкновения следует сразу прыгать на шведский драккар, в рубку, чтобы не дать возможности многочисленным шведским лучникам расстрелять всех с дистанции.

Перед самым столкновением судов Ансгар мимоходом увидел, что в руках дварфа-кузнеца появился тяжеленный датский топор-секира, который выронил раненный стрелой в горло воин, а мелкий нелюдь Хлюп стоит, зажав в руке не слишком длинный, но широкий нож, пригодный разве что для того, чтобы рыбу чистить, и тоже пригнулся, готовый сигануть через борт. Выглядел нелюдь, говоря по правде, жалко, но глаза его горели решительностью и отвагой, тогда как немой дварф смотрел угрюмо и с дикой яростью неукротимого лесного тура. Казалось, маленький кузнец готов пополам разрубить любого, кто по глупости надумал помешать ему как можно быстрее домой возвратиться. Причина, надо сказать, достаточно весомая, чтобы после стольких лет мытарств разозлить кузнеца. Обычно дварфы не вступают в людские войны и вообще против людей выступают только тогда, когда люди делают их положение невыносимым. Но сейчас, наверное, именно такой момент подступил, потому что людская война влияла на жизнь Хаствита, и он решил свое право на возвращение отстаивать со всеми отведенными ему природой силами, а сил этих было немало, судя по тому, как легко он одной рукой управлялся с тяжелым топором.

Лучники со шведского драккара дрогнули, увидев, как стремительно приближается не потерявший инерцию узкий нос норвежской лодки. Набранная до этого скорость была так велика, что столкновение казалось чрезвычайно опасным для обоих судов, но для шведского особенно, поскольку обшивка борта, несмотря на известную его гибкость, бывает всегда слабее укрепленного крепкой балкой носа. Порой нос драккаров специально усиливался для тарана металлическими креплениями и обрастал тяжелыми шипами. И шведы, готовые к столкновению, поняли, что борт их лодки не в состоянии выдержать такой удар[57]. Однако скорость все же сильно упала, и Ансгар даже подумал, что дядя совершенно напрасно приказал уронить парус. При столкновении на скорости норвежский драккар имел бы возможность просто разрезать противника и потопить, хотя неизвестно было, как сам выдержал бы непредвиденную встряску. Юноша широко расставил ноги и напрягся, чтобы устоять, когда произойдет такое жесткое столкновение.

Хотя скорость и упала значительно, удар оказался все же чрезвычайно ощутимым, и нос легкого драккара чуть-чуть только не добрался до «мачтовой рыбы»[58]шведского судна. Все слилось в единый звук – звук удара, треск дерева, яростные вопли людей, звон доспехов и оружия и первые стоны раненых, и предсмертные хрипы убитых, что раздались практически сразу…

К удивлению многих, первым на шведский драккар спрыгнул дварф, и его топор раньше, чем сам он твердо встал на ноги, уже обрушился на чей-то щит, разрубая умбон и расщепляя дерево, и был настолько сильным, что достал воина, спрятавшегося за этим щитом. Следом за дварфом, поддерживая темп атаки, другие воины сверху, пользуясь тем, что нос их драккара при столкновении задрался, атаковали шведов, нанося удары и один за другим перепрыгивая через борт, чтобы не допустить перемещения схватки на свою лодку.