Книга Сон и Пепел - Алекс Анжело

— Сара, — тихо позвала меня Майя.

Кажется, я слишком долго смотрела на бокал, склонив голову набок.

— Все хорошо. Идем. — Я отвернулась и, с удивлением глядя, как плывут стены, пошла к выходу.

Когда Майя скрылась в своей комнате, я застыла в коридоре. Простояла несколько минут до момента, пока не расслышала по ту сторону двери шорох. Покачала головой, шагнула, не сразу сумев ухватиться за дверную ручку, — в первый раз промахнулась, зачерпнув лишь воздух. Вторая попытка оказалась более успешной.

— Ты нагло пользуешься тем, что я не могу взять в руки Туманный.

— На то я и теневой див, чтобы играть грязно. Чужие слабости — лучшая возможность. — Люций стоял неподалеку от распахнутого окна, ко мне спиной.

Пошатываясь, я двинулась в глубину помещения.

«Сейчас ты лишь издеваешься…» — подумала, но ничего не сказала вслух.

Я подошла к кровати, забралась с ногами и прикрыла глаза, собираясь погрузиться в себя.

— Ты знаешь, что качаешься? — раздалось спустя пару минут. — Это какой-то особенный вид медитации, да?

Я нахмурилась.

— Есть один замечательный способ, позволяющий проверить, сильно ты пьян или нет, — сообщил Моран и, как всегда, не дожидаясь ответа, весело продолжил: — С закрытыми глазами коснуться указательным пальцем кончика носа.

Голос звучал совсем близко.

И я открыла глаза как раз в тот момент, когда див проделал то, о чем говорил. Подушечка его пальца притронулась к моему носу. Его кожа показалась мне ледяной.

Я медленно, испытующе оглядела его с ног до головы. Люций отступил, все еще улыбаясь, пусть и не так ярко. А в голове у меня назрел один-единственный вопрос: как так вышло, что даже на пятом десятке Моран ведет себя несерьезнее, чем я в свои двадцать с небольшим? Откуда эта привычка превращать в фарс все вокруг себя?

Но вдруг, присмотревшись к нему, я поняла, что серые, абсолютно бесцветные радужки, источали не радость, а нечто другое. Противоположное.

По спине прошел озноб.

— Твои глаза… — произнесла я прежде, чем осмыслила. Замолчала, опустила голову, вспомнила наш разговор на площади и негромко спросила: — Что стало с твоей семьей, Люций?

— Они погибли.

— Давно?

Царившая в комнате темнота, что тревожили лишь отсветы факелов с улицы, будто отматывала время назад, в годы юности. Я никогда на испытывала к Морану ненависти. Даже когда злилась, даже когда едва не погибла, столкнувшись с ревенантом. Какой смысл искать оправдание своих недостатков в других? Моя вина, что ему удавалось так легко вывести меня из себя. Теперь же нет, не удается.

— Да. — Он приблизился, сел рядом, наши плечи соприкоснулись.

— Мне жаль, — спустя несколько секунд молчания проговорила я.

— Это было настолько давно, что я уже и не помню. — Его голос мог бы показаться беспечным, но только тому, кто сам никогда не испытывал утраты. На самом деле близкие никуда не уходят, они навсегда тенью остаются рядом с нами. И вспоминаем мы их гораздо чаще, чем может показаться со стороны.

В спальне повисла недолгая тревожная тишина. Я отклонилась назад, упав спиной на матрац.

— Прошлой ночью мне приснился лагерь у озера Спокойствия. — Я не любила болтать попусту, но алкоголь и столь личный разговор развязали язык. Я начинала понимать пристрастие некоторых даэвов к крепкому спиртному.

— И что же приснилось? — Люций лег рядом, его волосы коснулись моей ладони. Мимолетно зажав пальцами прядь, я отпустила ее, поняв, что перехожу границы.

— То, как вы купались в священном озере. — Я недовольно поджала губы, вспомнив те дни. — Спустя месяц в той местности пошли проливные дожди, и река вышла из берегов, весь лагерь затопило. Вода в низине поднялась на несколько метров. И это в августе. До сезона дождей оставалось еще много времени.

— Всего лишь совпадение, — небрежно и весело сказал див.

— Наверное, но из-за этого совпадения за мной весь следующий год тщательно следили наставники. Точно опасались, что я что-то натворю. Это было неприятно, ведь раньше я так старалась соблюсти все правила. Хотела стать гордостью своего ордена, а не его проблемой.

Я замолчала, задумавшись, зачем вообще все это ему рассказываю. Еще и не успев подумать.

Люций хмыкнул. Потом иронично, даже с сарказмом заметил:

— Возможно, ты и стала его гордостью… Особенно если вспомнить храмы, посвященные тебе.

Чувствовалось, что настроение Морана испортилось. Его лицо ожесточилось. Рядом с ним сразу же стало прохладнее, точно он стал хуже справляться со своей силой.

Все же Люций изменился. Чем больше я с ним разговаривала, тем отчетливее понимала, что время и в его душе оставило шрамы.

— Признайся, те камни у озера, это ведь ты их натер? — Этот вопрос не единожды сегодня всплывал в моей голове. Не знаю, почему меня вдруг это заинтересовало.

— Что? Какие камни? — очнулся див.

— Из-за которых мы упали.

Некоторое время стояла гробовая тишина.

— Не-е-ет, — искренне протянул Люций. — Рафаиль.

— Что? Но он же… Как, вообще, вы все трое оказались в воде?

— Рафаиль перестарался, поэтому скатился следом, как раз перед тем, как явилась ты.

Мое лицо окаменело. За прошедшие годы у меня ни разу не появилось даже правильно догадки об истинном положении дел.

— Ясно, — в конце концов прошептала я.

Глава 8. Подземелье

Сомниумы управляют снами. Их главное предназначение — разрушать кошмары, сотканные энергией Серого мира.

«Энциклопедия 1 уровня». Библиотека Академии Снов

Распахнув глаза, я еще несколько минут тонула в собственном дыхании — шумном, надрывном, чувствуя, как пальцы холодит рукоять кинжала, которую я схватила во время сна. Спина взмокла, лоб покрылся испариной, а губы пересохли.

Отчего-то вспомнилась Айвен — она одной из первых застала мои приступы, что начались спустя пару лет после того, как я оказалась в ордене. Можно было бы посмеяться над тем, как тринадцатилетняя девушка жмется к изголовью кровати, комкая ладонями одеяла, и непрестанно повторяет:

— Твою мать, твою мать, твою…

Если бы она при этом полными ужаса глазами не смотрела на меня…

Заметив мои метания, дэва решила заглянуть в мой сон. За что и поплатилась.

В то время у меня еще не было привычки, укладываясь на ночь, оставлять рядом оружие, но чем чаще повторялись кошмары, тем уязвимее я себя чувствовала. А клинок в ладони на инстинктивном уровне уничтожал все страхи, говорил, что я смогу справиться со всем, что одолевает меня в темное время суток.