Книга Иной мир. Братство. Книга первая - Никита Лазарев

Посёлок был очень развитым, внешне выполнен очень торжественно и парадно, дома в стиле фахверк очень выгодно смотрелись среди дремучего леса. Улицы немцы вымостили, на улицах было много флагов различных земель, собственно флаг Баварии, как раз и заставил меня взгрустнуть. Здесь же был паб, где крутили футбольные матчи, каким-то образом, хозяин добывал записи полных сезонов Бундеслиги, жалко, что с отставанием в сезон, но местный народ был этому жутко рад. Также встречались флаги других государств и городов.

Поразил размах различных ремёсел. Тут тебе и огромные пилорамы для распила любого дерева, даже тех самых исполинских "лиственниц", тут и резьба по дереву, тут и мебель, здесь шерсть прядут, здесь ткани. Стоит отдать должное, тут было всё, что нужно, видно они давно дружат с Мигаловым, поскольку периметр охраны был на месте и гарнизон присутствовал. Особенно выделялась мэрия, внизу было патио, в котором имеется небольшой ресторанчик, на втором этаже, судя по всему, были кабинеты, и часы на крыше. Мы приехали – и они зазвонили.

– Нихрена себе, это, прям, маленькая Германия какая-то, – выразил я удивление.

– Это точно, место здесь очень знатное, пару раз на отдых кто-то из Иерихона сюда приезжал, а уж по ремеслу – так это и вовсе один из лидирующих посёлков в этой части материка. Дорогу сюда проложили очень давно, мы в Мигалов свозим технологии, производства, а всё ремесло у нас здесь, в Ростоке, – пояснил Художник.

Конечно, я взбодрился, попав сюда, но крузак стало очень жалко, привык я уже к этой машине, даже особо покататься не успел, а тут сразу – на тебе, отдай игрушку.

– Была "трёшка", и ту отняли, – выразил я вслух расстройство.

– Ты о чём, Ник? – спросил Серёга.

– Тойоту жалко, считай, даже не покатался.

– Не парься, Молодой, Палычу доложу всё как на духу, опять будет у тебя всё. На базе тебя подарок ждёт, надеюсь, оценишь.

Мы подъехали к отличающейся своими резными колоннами гостинице. Из двух срубов были высечены два медведя – герба города Берлин, и над входом красовался старый, как моя жизнь, дорожный знак с надписью "Potsdamer Platz". На входе меня встретили фразой "Wilkommen Bitte!". Я из себя смог выдавить только жалкое подобие того, что названо "Их нихт ферштейн", закартавив букву р, чем вызвал улыбку на лице фрау у стойки.

– Русский я, и по-немецки понимаю слабо, если не сказать, что совсем не понимаю.

– Прошу извинить, просто вы очень похожи на немца.

В школе, лучший друг меня прозвал "Истинный ариец" за то что я высокий, голубоглазый блондин, да и в плечах шириной не обделён, хотя с немцами не имею ничего общего, потому ступор женщины за стойкой уместен более чем.

Нам дали три одноместные комнаты, проводник ушёл к каким-то своим друзьям в посёлке.

Интерьер номера был изыскан, мебель изящно украшена резьбой, даже фреска на стене, уж не знаю, где они нашли здесь мастера, что сказать – немцы… орднунг. Вид был на улицу, по которой располагалось несколько магазинчиков и тот самый бар. Судя по всему, там сегодня крутили запись какой-то игры, потому что было весьма людно.

После того, как я смыл с себя последствия передряги, решил выйти прогуляться. Думается, что немецкий хронограф уж точно не сможет испортить мне настроение, а вот смириться с утратой Тойоты может помочь. Я на улице почувствовал себя белой вороной, куда бы ни заходил. Парадоксально, всем хочется поговорить со мной на немецком, дабы убедиться, что я не земляк. А женщины… Знаете, как себя чувствует котёнок на выставке? Я вот теперь знаю. Интересно, но, по сути, ты больше офигеваешь от ситуации, а не наслаждаешься вниманием.

Итак, я завернул-таки в бар, предварительно прикупив какой-то хронометр, который разве что под пятидесятитоннный пресс класть нельзя, а в остальном часики просто прекрасные.

– Эй, что будешь? Есть разные вина, шнапс, кальвадос, даже сидр есть.

– А у меня есть Бугатти у бабушки в деревне. Давай белое вино и сыр, раз уж пива у вас не держат.

– Хах, не держат, но мы будем биться и выведем солод в этом мире!

– Удачи, шоколадный. Мне говорили тут он не растет абсолютно, а закон о чистоте пива вам не даст делать его из чего-то другого, так что мне очень жаль, дружище. – я опрокинул вино залпом, знаю, что так не пьют, но всё-таки.

– Эх, тут ты прав, ладно, давай я угощу тебя как следует, вижу, человек ты весёлый.

– Я ещё бы и поесть не отказался, – ответил я, показав налить еще.

– Так я про это и говорю, – сказал бармен и поставил передо мной салат-аперитив из салата и капусты. Этот вкус я узнаю из тысячи, такой же, как в Баварии энное количество лет назад. Значит, скоро будет и главное блюдо.

И вскоре передо мной красовалась рулька внушительных размеров с квашеной капустой и горчицей, всё по канонам немецкой кухни. Народ всё прибывал, оказалось, что "Бавария" и "Дортмунд" выясняли отношения сегодня – год назад. Такое я пропустить не мог и уткнулся в телевизор, как приколоченный.

Спустя пару бокалов, я уже свободно изъяснялся с не менее пьяными немцами на их родном диалекте, только слова, конечно подбирать приходилось и из немецкого и из русского и английский тоже не избегал своей участи. Совершенно не помню, как я оказался в номере.

Перепой, как много в этом слове для сердца русского слилось, как много в нём отозвалось. Я не хотел вылезать из тёплого плена одеяла, тем более, когда меня накрыла слабость. К слову, голова не болела, просто, было лень шевелиться. Кто-то рядом начал ворочаться, от чего моя задница почти перевесилась через край матраца.

Я потихоньку поборол чувство колоссального удивления и вылез из кровати. Ощупывая себя, я от души вздохнул, трусы никуда не делись. Медленно нацепив одежду, я вышел в коридор, надевая берцы. Эти лыжи когда-нибудь меня подведут, но сейчас мне надо просто понять, что вчера было. Расстояние от номера до лестницы не было каким-то особо огромным и скоро первый этаж приветствовал меня запахом кофе и свежей яичницы. Конечно же, второй гражданин в моей кровати накрылся с головой, судя по толчкам это был некто женского пола, но кто?

– Дааа, Герр Стром, вы точно не немец, по-крайней мере, пока вы не пьяный. Проходите в столовую, я сделала завтрак. Угощайтесь, – посмотрела на меня укоризненно хозяйка отеля.

– Утро доброе, – ответил я, протирая глаза, – а что вчера произошло? Не поверите, но помню всё как в тумане.

– Вы вчера знатно напились, пришли в номер с девицей, собственно, на этом мои знания заканчиваются, – ответила она и ушла из-за стойки.

В животе заурчало, и я направился в столовую. За столом уже сидел Серёга и уплетал за обе щеки омлет с колбасками. Я взял свою порцию и подсел к нему. Почему-то, хотя, я знаю почему, его лицо выражало львиную долю самодовольства, как Джереми Кларксон, когда обставлял своих коллег в очередном споре.

– Чего ухмыляешься? Я те сейчас в завтрак плюну, – сказал я садясь за стол.