Книга Стихия страсти - Сьюзен Джонсон

— Понимаю. Не желаете еще вина, мэм?

— Определенно. Как вы быстры, мистер Флинн. Да, пожалуй.

Он наполнил ее бокал, встал около нее, ожидая.

— Вы что-то хотели сказать?

— Вода почти готова.

— Почти?

— Я имел в виду, если вы хотели раздеться.

Он говорил с дразнящим безразличием, как будто абсолютно не был возбужден.

— Вы очень добры, — прошептала она улыбаясь.

— Откуда вы знаете? — Заманчивое обещание подчеркивало его слова.

— Я это выясню очень скоро.

— Если я вам позволю.

Ее глаза широко раскрылись от удивления.

— Вы мне откажете?

Он пожал плечами.

— Я мог бы.

— Теперь понятно, почему вы девственник, мистер Флинн. Вы можете быть очень неприветливы.

— Но не настолько, чтобы вы покинули меня, — прошептал он.

Проигнорировав дальнейшие попытки заигрывания, она смотрела на него со смирением.

— Ты ведь правда хочешь, чтобы я осталась, да?

— Разве я непонятно выразился? — Каждое слово говорилось подчеркнуто спокойным голосом.

Откинувшись, она взглянула на него из-под своих длинных ресниц, внезапно взволновавшись сверх всякой меры, чувствуя его сопротивление.

— Пожалуйста, Флинн, когда я успела так далеко зайти?

— Тебе нужно было оставаться в Хелене. — Жестокая реальность вторглась в самые желанные фантазии.

— Но ведь я здесь.

— Предполагалось, что я с благодарностью приму Джо Аттенборо, разрешив ей делать все, что заблагорассудится, несмотря на последствия?

— Я очень сожалею, правда. — Она говорила мягко, не в состоянии вспомнить какие-либо еще обиды, предубеждения и бессердечность. — Я не должна была приезжать.

Она выглядела такой несчастной, что тоненький голосок в его голове сказал: «К черту реальность». В самой глубине его сердца, где логика не имела силы, где «империя» не заставляла вскипать его кровь, он желал, чтобы она осталась. Еще на некоторое время рациональная его часть удержала волну эмоций, переполнявших его, но желание близости вырвалось вперед. А затем он сдался, или, может быть, он сдался еще когда втащил ее в свой дом?

— Значит, мы покончили с игрой? — слегка поддразнил он — к черту реальность.

Она хмуро кивнула.

— Ты не настолько весел, насколько я тебя запомнила.

Он рассмеялся.

— Тогда я должен извиниться, точно.

— Чертовски должен. — Но ее голос стал тихим и низким. И веки отяжелели.

Он взглянул на парящую кадку, на свою почти уже спящую посетительницу.

— Ты долго еще собираешься бодрствовать, чтобы искупаться?

— Нет. — То был едва слышимый звук.

— Я, должно быть, теряю чувствительность, — весело заметил он.

Но она уже не слышала его, так как глубоко спала. К счастью, его рефлексы были в порядке, потому что требовалась молниеносная реакция, чтобы поймать ее, когда она падала со скамейки. Покачав ее на руках, он восхитился неожиданным приступом радости, наполнившим его от того, что он просто держал ее. Всю жизнь он изучал кэндо[2]— путь меча, существующий внутри воина, вырабатывая дисциплину и неусыпные навыки, которые защищали его свободу и землю. И теперь, в миг нежности, ради женской ласки, он хотел не обращать внимания на военную выдержку. Называя себя последним дураком, он потряс головой, чтобы избавиться от нежных чувств, разбуженных ею. Но внезапно она открыла глаза, улыбнулась ему и обвила руками его шею. До того как он смог ответить на ее улыбку, она опять заснула, и он пошатнулся от потрясения.

Он знал похоть, но здесь ее не было.

И это было так хорошо, что могло бы пригодиться в других обстоятельствах, подумал он иронично.

Он раздел ее и, держа на коленях, сел на один из небольших стульев. Затем, зачерпнув из кадки воды, полил на обоих. Он смыл грязь с их тел и, встав на ноги, понес Джо в ванну. Медленно уложив ее в теплую воду, он держал ее, пока они вместе отмокали, и он опять поддался очарованию спокойствия, охватившего его; насколько важной стала для него эта женщина, которую он едва знал. Луна ярко сияла в небе, резкий и свежий запах древесины, пурпурные тени ночи окружали его. Его сознание было ясным, как будто священная «Ю» очистила его мышление, и на какое-то время он и она были одни в дымке ночи, словно окутанные волшебством, и вдали ото всех врагов.

Но вот вдалеке ухнул филин, как бы предупреждая его обо всем, что ему предстояло. Вынув Джо из ванны, он опять сел на маленький стул и намылил ей голову шампунем, затем смыл его с такой осторожностью, что она, не просыпаясь, лишь шевелилась время от времени.

Возвратившись в ванну в последний раз, он чувствовал спокойную блестящую воду, его мускулы и нервы сбросили напряжение — мирская злоба утихла, как рябь на воде. По крайней мере у них еще ночь впереди, и нет нужды подгонять наступление утра. В эту лунную ночь они испытали такие редкие моменты интимной близости, разделив ванну и, возможно, понимание друг друга.

Если бы ему сказали неделю назад, что он будет купаться с женщиной без какой-либо определенной цели, он бы только посмеялся. Женщины существовали для удовольствия — его удовольствия, — и пока он претендовал на роль примерного и снисходительного любовника, эгоизм был его основным мотивом. Но в нынешнюю ночь все происходило иначе. Звуков не было, влечение и чувственность погрузились в тишину, в наслаждение переполнявшими их чувствами, эфемерными и хрупкими. Редкое ощущение счастья бурлило в нем, и, если бы было возможно, он бы остановил время.

Со вздохом Финн вылез из ванны, обернул Джо в одеяло и понес в постель. Он лежал рядом с ней — безгрешный и безмятежный, может, даже благородный, не желая будить ее, так сладко спящую.

Не находилось объяснений его поведению, в его прошлом не было мерила, с помощью которого можно измерить его теперешнюю благожелательность. Опершись на локоть, он смотрел на спящую Джо, больше не оценивая свое поведение, с удовольствием ощущая восхитительное наслаждение.

Ее сон был беспокойным. Образы Флинна, всегда недоступные, не важно, как долго она взывала к ним, что бы она ни обещала, только бы он остался, его совершенная красота и улыбка, его мужественность и сила притягивали и соблазняли ее в воображении, но когда она подходила слишком близко, он исчезал, и она оставалась ни с чем, огорченная потерей. Ей хотелось чувствовать его тепло рядом с собой, его запах, она хотела его прикосновения, как сейчас.

Ее глаза быстро открылись, и она увидела его руку прямо над собой, его улыбку в точности такую, какую она видела во сне, слабый изгиб его губ очаровывал.