Книга Карантин - Кэти Чикателли-Куц

Словно по команде входит медсестра, чтобы проверить показатели. Когда термометр Флоры пикает, сестра говорит:

– Наконец-то! Снова поднимается!

– Что? – не понимает Флора.

– Твоя температура. Мы не могли понять, почему твой жар просто магически исчез. Теперь все как положено.

– Погодите, у Флоры что, температура? – спрашиваю, не в силах сдержаться.

– Да. Такая же, как на базе. Не понимаю, что тут удивительного?

Нервно смеюсь.

– Ну вдруг это было чудо весенних каникул?!

Сестра смотрит на меня озадаченно, приближаясь, чтобы зафиксировать показатели. Я, кажется, не дышу, пока термометр торчит у меня изо рта.

– А твоя температура по-прежнему в норме, – говорит она наконец, когда термометр пикает спустя примерно десять лет.

Сестра уходит, а мы с Флорой снова смотрим друг на друга. На этот раз понятия не имею, о чем она думает. Наконец Флора спрашивает:

– Оливер, что происходит?

42. Флора

Оливер смотрит на меня совсем как тогда, когда термометр в первый раз показал у меня жар: озадаченно, испуганно. Температура, должно быть, неправильная. Термометры и раньше сбоили. Конечно, раньше я ему немного помогала, но все-таки. Эти штуки не застрахованы от ошибок. В больницах постоянно происходят ошибки. Врачи оставляют перчатки в желудках во время операций. Результаты исследований теряются. Детей путают и отправляют в чужие семьи.

– Я уверен: это ошибка, – говорит Оливер. – Показания неправильные. – Но очевидно, что он сам не верит в сказанное.

– Не понимаю. Говорили, что болезнь передается только при прямом контакте с кем-то. Через поцелуй. Я ни с кем не целовалась. Кроме тебя. Ты заразился от кого-то и заразил меня? Со сколькими девушками ты целовался в весенние каникулы? – Даже не верю в сказанное. Но мне страшно, хотя нет, не страшно – я просто в ужасе.

– Что? Нет! – бормочет Оливер.

– Ты просто водишь меня за нос? Притворяешься, будто тебе нужна помощь, когда это не так? Руководство для парней. А я такая идиотка. Тебе вовсе не нужна никакая помощь. Ты и сам прекрасно справляешься. – Знаю, что хватаюсь за соломинку, но в голове уже начинает звучать панковская песня.

Встаю, и Оливер переходит на мою сторону палаты.

– Флора, послушай.

Он стоит у меня на пути, и хочется его обойти, чтобы всадить кулак в стену или пнуть дверь. Пытаюсь прорваться мимо, но он слишком быстрый и снова преграждает мне путь.

– Флора, прошу, послушай меня, – повторяет он.

– Зачем? Чтоб ты сказал мне имена всех девушек, с которыми целовался? Ты рассказал о них Келси?

– Флора, прошу, – умоляет он.

При мысли о том, как он смотрел на меня после поцелуя, почему-то начинаю плакать. Хочется уже пнуть хоть что-нибудь, но он все так же мешает мне пройти, так что толкаю его в грудь.

Он мягко хватает меня за руки.

– Да ты даже сильнее, чем кажешься. – Это заставляет меня расплакаться по-настоящему. Мне лучше к нему не прикасаться, особенно если я заразная, но оттолкнуть его не выходит. Опускаю ему на грудь ладони, потом голову. Чувствую его руки на своей голове. Пальцы пробегают по моим волосам. Как я забыла сказать ему, что девушки любят, когда им перебирают волосы? Или, по крайней мере, одна девушка.

– Ты единственная, – быстро говорит он.

– Что? – отстраняюсь и поднимаю взгляд, но он пялится в потолок, не смотря на меня, будто ему стыдно.

– Только ты, – говорит он.

– Что я?

– Ты – единственная девушка, с которой я целовался… первая. И больше никого. Только ты.

– Значит, ты не целовался со случайными девицами в весенние каникулы?

– Нет. Точно нет. Хотя рядом со мной в самолете сидела одна очень хорошенькая, если уж на то пошло. – Он наконец опускает голову, смотрит на меня и улыбается.

Слезы высыхают на лице, пока я всхлипываю. И вот так, просто смотря в окно на прохладный весенний день, с жаром, возможно, вызванным потенциально опасным заболеванием, думаю, что в итоге все как-то наладится.

43. Оливер

– Эй, карантинейджеры! Никаких поцелуев!

Мы с Флорой отстраняемся друг от друга. Никто не заметил, как Джои оделся и вошел в шлюз, а оттуда – в палату. На его лице то же выражение, что и всегда. Самодовольство. Будто он уверен, что лучше меня. Всю свою жизнь вижу такой взгляд у других парней.

Флора хихикает, ее щеки вспыхивают.

– Слышал, твой жар вернулся, – говорит Джои. – Можешь сесть обратно на койку? Тебе помочь?

Он подходит и кладет ладонь ей на руку – на ту, за которую ее только что держал я.

– Она в порядке, – говорю, прежде чем успеваю прикусить язык.

– О, ты теперь врач, Ромео? – спрашивает Джои и коротко смеется, качая головой.

– Я и правда в порядке, – произносит Флора, но позволяет ему проводить себя до постели и садится.

Джои, заметив, что я наблюдаю за ними, враждебно задергивает штору. Он говорит с ней, но на этот раз я не слушаю разговор. Прислушиваюсь, как пикает термометр.

Флора беспокойно спрашивает:

– Что там?

– Все еще тридцать восемь. Ничего ужасного. Но все же жар. И помните: температура выше тридцати восьми и шести – повод для изоляции. Теперь пора поговорить о том, как это случилось. Я должен узнать, с кем ты общалась в Доминиканской Республике, как ты заразилась: там или от человека в самолете. – Могу поклясться: он говорит это с энтузиазмом, даже с удовольствием.

Смотрю на свой телефон, пролистывая уведомления, которые пришли после того, как Келси запостила фотку. Она выложила еще одну, себя в костюме химзащиты, с подписью: «После визита к #мойкарантинейджер».

Мой. Я никогда не был ни для кого «моим».

Снова смотрю на нашу совместную фотку и вижу еще больше комментов: «Оу, ты с ним такая счастливая, вы милая пара». Комменты, которые еще на прошлой неделе перевернули бы всю мою жизнь. Но это было до Флоры.

Флоры, которая рыдала у меня на груди… пока я держал ее руки.

Дальше прокручиваю комменты: «Мило».

Затем: «Думаю, два #карантинейджера – милее».

«Хочу фотку #карантинейджеров вместе».

Снова чувствую это щемящее чувство вины. Может, Келси их не заметит? Сейчас я не в состоянии думать об этом. Потому что Флора может быть больна.

– Я почти не выходила из дома отца… отца и Голди, – смущенно говорит Флора. – Там постоянно шел дождь.

– А чем занимаются отец и Голди? Часто ли они куда-нибудь ходят, много ли общаются с местным населением?