Книга Айболит для короля - Ива Лебедева

— Мое имя Раис, — улыбнулся его величество. — И вы можете называть меня так, когда мы наедине.

«Жил да был король Раис, повелитель дохлых крыс», — сочинила я нескладушку. Может, его имя, кстати, я слышала на пиру, но решила — титул.

— Госпожа Лидия, из-за купален и выдр мы забыли про обед, и он остыл, — заметил король и стал потирать палец о палец. Я решила, что прибегут слуги и отнесут яства на подогрев. Но все оказалось проще и интересней. Над супницей появился парок, а запах жаркого стал чуть сильнее.

Точно, маг высшей категории. Такой может не тратиться на нагреватели: отключили горячую воду, а он решил проблему щелчком.

Король, похоже, сказал все, что хотел, и наконец-то решил пообедать. Поэтому десять минут мы просидели молча.

— Раис, — спросила я, чуть страшась собственной фамильярности, — а вы не способны лечить магией?

— Я пробовал, — ответил король, чуть погрустнев, — но мои приказы иногда приводили к смерти. Ваши знания больше моих, поэтому я не тороплю вас с ответом. Продолжайте лечить в вашей клинике, но помните — когда-нибудь вам придется принять решение.

В этом суровом средневековье десерт вроде бы не предусмотрен. Будем считать — на сладкое эти слова. Как бы поизысканней поговорить о том, что меня не гонят?

А, не буду. Хорошенького понемножку. Вон имя сказал, с королевским жезлом и брачным венцом наперевес по спальне не гоняется — почти хороший мужик. Но все равно король. Кто его знает, в каком месте рванет…

***

Его величество Раис сдержал слово. Правда, со мной больше не обедал, но пока не требовал ответа. Я понемножку дооборудовала клинику и принялась за лечение. Это, конечно, отдельная песня, каким макаром и через какое место приходится врачевать современному ветеринару в средневековых условиях.

И ладно бы ко мне несли итакари — фигушки. Люди шли, а я не человеческий доктор вот ни разу. Не, ну понятно, общие принципы не пропьешь. Но блин!

Поэтому, когда на третий день моего пребывания в замке под вечер ко мне с квадратными глазами прибежала местная скотница и возопила, что все коровы пали и ее, несчастную, казнят за такое дело, памагити, я даже обрадовалась. Потом ужаснулась, но так — профессионально. Такой ужас — он мобилизует.

— Показывай свой коровник, разберемся.

Глава 27

Аве Хэрриот! И хвала тому, что у скотницы глаза оказались велики: полегли далеко не все коровы в хлеву, а только две недавно отелившиеся красотки — темно-рыжая довольно упитанная буренка с милым белым пятном на морде и могучая, хотя на вид довольно мосластая корова привычной черно-белой масти.

— Ой, кормилицы, да самые удойные! — причитала скотница, а у нее на плече отчаянно верещала какая-то неизвестная зверюшка, похожая на помесь кошки с обезьянкой. Маленькая такая, а вопила как большая. Аж в ушах зазвенело.

Эх, блин, я ни разу не сельский спец, но настольная книга детства — это ж практически священное писание на всю мою жизнь, и записки шотландского ветеринара не раз и не два помогали выкарабкаться из почти безнадежных ситуаций. Взять хотя бы тот случай, когда... Так, это не ко времени воспоминание. Сейчас мне надо другое.

— Раз самые удойные и сразу после отела полегли, значит, послеродовой парез, — сообщила я скотнице после осмотра, и та, услышав незнакомое, но явно страшное слово, опять взвыла, как пароходная сирена. Как две пароходные сирены — одна выводила классическим контральто, вторая — мохнатая — включила сопрано.

— А ну, тихо! — не выдержала и рявкнула я, обходя безразлично лежащую на боку рыжулю. Мозги проворачивались со скрипом, пытаясь выцепить из памяти подробности. Хлористого кальция для внутривенной инъекции у меня нет. Но я точно читала, что даже до появления этого чудесного средства ветеринары как-то справлялись и поднимали на ноги почти безнадежных… Как? Почему у меня в голове пляшет велосипедный насос и раздутая, как воздушный шарик на веревочке, игрушечная корова? А!

— Так, быстро! — Я обернулась к скотнице и остальному персоналу хлева, столпившемуся у нее за спиной. — Ты! Бегом в клинику и скажешь моему помощнику, чтобы тащил резиновый шланг и насадку от клизмы. И моток липкой ленты, которую я никому не даю, но сейчас надо! Скажешь, я велела. Ты! — Я невежливо ткнула пальцем в другого зрителя, парнишку постарше и покрепче. — Бегом в кузню и возьми у них самые маленькие мехи для раздувания горна. Не дадут — скажи, тогда к ним явится четырехглазая целительница! Ну что застыли, шагом марш!

С места сорвались почему-то не только назначенные мною гонцы, но чуть ли не половина присутствующих. Пришлось ловить скотницу за юбку — эта-то в какие дали, спрашивается, намылилась? — и орать на остальных:

— Стоять! Куда?! А ну, за дело все!

Запыхавшиеся гонцы вскоре примчались — один с Тайнисом, вооруженным насадкой от клизмы (не помню, почему эта штука оказалась в рюкзаке) и драгоценным строительным скотчем, который я купила в день похищения для дома. Второй с кузнецом, двумя его подмастерьями и без мехов. Глава здешней металлургии заявился лично, чтобы разузнать, с какого такого ита ничейного я разоряю его хозяйство.

На бородатого громилу, которому я в прыжке доставала макушкой аккурат до кадыка, пришлось даже ногами потопать. Но мехи мне все же принесли, причем мой грозный рык оказался настолько действенным, что даже не одни.

А за упрямство и нерасторопность кузнецу пришлось расплачиваться — я припахала его держать корову за рога, а заодно все время проверять ее состояние, прижимая палец к уголку глаза: начнет дергаться или нет? Вместо угроз прибегла к простейшей манипуляции:

— Ворчать каждый может. А корову за рога удержишь? Держи!

Тайниса, вовремя вспомнив еще и про уровень сахара в крови парезных коров, погнала на кухню за теплой водой с сиропом — буду вливать коровушкам в глотку.

Уф-ф-ф… То, как с помощью скотча и такой-то матери я приладила клизму к мехам, а потом всю эту конструкцию к рыжухе, — это отдельная сага, достойная лучших скальдов. Честно говоря, зрители от такого сначала ошалели, а потом чуть не разбежались, когда я рявкнула на заголосившую что-то про «ой, дык добьете кормилицу» бабу, пообещав и ее так надуть, коль не замолчит.

Если честно, страшно было не меньше, чем во время спасения раненого орлодера. Потому как после такого цирка если коровы не встанут, то работать мне в этом замке будет ох как трудно. Да и выживать тоже.

Ну ничего, где наша не пропадала. Тайнис приволок сироп (вместе с главным поваром, они сговорились, что ли, не верить в мои приказы на слово?!), я заставила кузнеца держать голову корове и массировать ей горло, пока вливала ровно половину сладкой воды в пациентку, а потом взялась за мехи. Ну… с богом и Хэрриотом, как говорится. Сначала задние соски, осторожненько, без резких движений…

— Ой! — едва не подпрыгнул дюжий кузнец, когда коровья голова на его коленях дернулась и едва не ткнула рогом в живот. — Живая!