Книга Остановившиеся часы - Андрей Зайцев

— Пойдемте, — наконец сказал он, глядя куда-то в окно. — Лагин ждет вас…

* * *

Следователь прокуратуры Лагин оказался хмурым сухощавым мужчиной лет под пятьдесят, высокий лоб с залысинами, тонкий нос, маленький рот, белые длинные как у пианиста пальцы. Если бы мне предложили нарисовать портрет римского патриция времен Нерона и Калигулы, я бы нарисовал кого-то очень похожего на Лагина. Сидя перед ним, я представлял его одетым в белую тунику, холеные пальцы унизаны перстнями.

— … Вы меня понимаете, Тихомиров?.. — его темные глаза уставились на мой подбородок. Я вспомнил, что так и не успел побриться.

— Конечно, — кивнул я, готовый в эту минуту согласиться с любыми доводами. Мне вдруг подумалось, что Лагину не составит большого труда убедить меня в чем угодно, настолько логически безупречными были его построения произошедших фактов и их интерпретация.

— А кстати… этот… Пальшин… — следователь смотрел в свои записи, водя по ним указательным пальцем. — Он что… был вашим другом?..

— Да нет… просто соседи, — я пожал плечами. — Встречались иногда на улице, говорили о том о сем…

— О том о сем, — повторил Лагин, как мне показалось, с легкой усмешкой. — Он не был вашим другом, и тем не менее вы приглашаете его к себе домой. И более того. Оставляете на ночь одного. Как вы полагаете, это не слишком удивляет кого-либо постороннего?.. Вот вы сами, будь вы на моем месте, легко бы поверили в это?

— Действительно, звучит не очень-то убедительно… — я провел ладонью по небритой щеке. — Но видите, какое дело… Он был хорошим человеком… Это за версту было видно. Лично я ему доверял. Да вы спросите любого из нашего подъезда. Не верю, чтобы хоть один сказал о нем что-либо дурное.

— Спросим, обязательно спросим, — кивнул Лагин, снова уткнувшись в исписанные листы бумаги. — А эта фантастическая версия о том, что кто-то хочет вас убить… в связи со смертью ваших друзей…

— Почему же фантастическая?.. — нервно перебил я, задетый за живое. — Например, Башилов…

— Да, да, Башилов мне говорил. — Лагин выглядел невозмутимо. — Но фактов маловато, Александр Николаевич, понимаете в чем проблема? Пока у нас нет никаких оснований связывать смерть Девятаева со смертью Скобликовой и… этот наезд на вас какого-то автомобиля.

— Ну, и чего же вы хотите от меня?.. — усталость тяжелым грузом давила на плечи. Мне вдруг стало абсолютно безразлично, что будет и как будет. Все происходящее выглядело как особого рода представление, где люди играли написанные кем-то неизвестным роли, но главный смысл мелькавших передо мной событий заключался в том, что все это происходило всерьез и смерть не имела никакого отношения к сценической.

— Как это не тривиально звучит — правды. — Лагин наклонился вперед, нависая над столом, римский патриций, занесенный в двадцать первый век. — Не знаю, как вам, но мне лично кажется странной одна вещь…

— Какая же? — я поднял на него глаза, уверенный в том, что уже знаю ответ на этот вопрос.

Лагин не ответил, задумавшись. Мне вдруг пришло в голову, что в глубине души он уже принял решение, просто по привычке хочет соблюсти приличия, а для этого нужно всего лишь придвинуть меня поближе к невидимой стене, за которую я уже не смогу шагнуть. Наверное, нечто подобное испытывает насекомое, помещенное в огромную стеклянную банку. Пока насекомое видит перед собой знакомые очертания, у него остается иллюзия, что очень скоро оно достигнет того места, за которым можно будет укрыться. Но вот оно приближается к стеклу, и… иллюзия рассыпается, желанное местечко остается где-то там, за стеклом, такое близкое и такое мое…

— А кстати, Александр Николаевич… — он помедлил, растягивая пружину. — Как вы думаете, почему многие преступления на первый взгляд кажутся такими нелогичными?..

Я не успел ответить на этот вопрос, потому что зазвонил телефон на столе, справа от Лагина. Он поднял трубку и ответил бесцветным голосом:

— Лагин слушает…

Вначале я сидел безучастно, полагая, что этот звонок не может иметь ко мне никакого отношения. Но по мере того, как Лагин, односложно отвечая кому-то на другом конце провода, начал как-то мало-помалу меняться в лице, до меня вдруг дошло: сейчас, возможно, решается моя судьба. По крайней мере — очень многое.

— …А результаты экспертизы?.. — спрашивал Лагин, крутя в пальцах карандаш. — Это точно?.. Понимаешь, время. Меня интересует время… без этого никуда… Что?.. Серьезно? Тогда давай, не тяни… А вот здесь проверка не помешает… Хорошо… Звони, если что…

Положив трубку, Лагин некоторое время сидел, будто напрочь забыв о моем присутствии. Но я чувствовал: на самом деле он решает. Говорить или нет?.. Подождать? Сыграть в угадайку?.. Наконец он поднял на меня глаза, карандаш застыл в правой руке, чем-то напоминавший учительскую указку из далекого детства.

— Вы знакомы с Нефедовым? С Борисом Нефедовым? — поправился Лагин, уточняя инициалы моего однокурсника.

— Да, конечно, — ответил я нейтральным тоном, все еще не смея поверить в удачу. Неужели?..

— А что вы вообще о нем можете сказать, Александр Николаевич?..

— В каком смысле? — Он не торопился открывать карты, в свою очередь неожиданно для себя почувствовав вкус к подобной манере, я затягивал преамбулу, надеясь без особого труда выяснить: что им стало известно?..

— В смысле, что он за человек? И в каких вы с ним отношениях? — терпеливо проговорил Лагин, разглядывая меня как-то иначе, не так, как всего несколько минут назад.

— Обычный человек… — с непривычной даже для самого себя медлительностью ответил я, подумав о том, что любое подозрение бессмысленно без фактов, но часто бывает так, что только подозрение помогает добыть их. — Раньше мы с ним были в более доверительных отношениях, а сейчас… время все расставляет по своим местам. У него свое, у меня — свое.

— Ну, а ваша знакомая… Скобликова… — Лагин со скрытой настойчивостью подводил меня к существенному звену. — Какие у нее были отношения с Нефедовым?

Я внимательно посмотрел на него, пытаясь угадать — насколько он близок к истине? Но Лагин, как настоящий римский патриций, оставался внешне невозмутимым, предоставляя мне право выбора.

— Мы же все вместе учились в университете…

— Там учились сотни и сотни… — заметил Лагин, положив карандаш поперек открытого листа бумаги. — Меня, собственно, интересует, вы знали об их связи?..

— Узнал недавно, — ответил я, нисколько не удивившись этому вопросу в лоб. Им что-то стало известно. И теперь рисунок событий кардинально изменился. гин, как опытный следак, был готов к любому повороту в следствии. Один подозреваемый сменился другим, и что из этого? Легкая корректировка, и вот уже заполняется новая колода улик.

— А вы когда-нибудь видели машину Нефедова?

— У него их было несколько… Последнюю, наверное, не видел.

— А вот та машина, которая… — Лагин не договорил, надеясь быть понятым без лишних слов. — Вы могли бы узнать ее? Хотя бы марку?..