Книга На грани фола - Лана Мейер

Я здесь.

Две минуты, которые кажут мне вечностью, наконец, проходят, и дверь с легким скрипом открывается. От слез, влажной пеленой, застилающих взор, мое зрение ухудшается, а моя красивая девочка, одетая в очаровательное голубое платье и белые колготки, расплывается перед моим взглядом.

Тихо всхлипнув, я приседаю на корточки, и сама не замечаю, как моя Звездочка уже через секунду оказывается в моих объятиях.

– Мама! Мамочка! – кричит она, крепко обнимая меня в ответ. Крошечные ручки трогают меня за настоящие волосы, потому что перед встречей с дочерью я сняла с себя образ Николь. Я так не хотела показывать ей свою слабость и растерянность, но не смогла сдержать эмоций, и начала плакать, тихо всхлипывая, обнимая Веронику.

От нее, как всегда, исходил аромат любимого детского шампуня, и я не могла поверить, что она здесь, рядом со мной, что мне удалось ее увидеть.

Что она помнит меня.

Называет «мама, мамочка» еще и на родном языке.

Официальные встречи, разрешенные Астоном (точнее выпрошенные и «заработанные» мной унижением у него) проходят у нас примерно раз в месяц. Но бывают дни, когда я, как сейчас, договариваюсь с миссис Вудс и встречаю Веронику в детском саду, провожая до входной двери. Забираю ее чуть раньше, чтобы успеть побыть вдвоем. Были периоды, когда мне удавалось очень часто таким образом общаться с дочерью, но в последнее время, в охране Астона прошел слух, что у него появились подозрения на этот счет, и он установил свои «глаза и уши» и там.

– Мам, где ты так долго была? Папа говорит, что ты много работаешь, – шепчет Вероника, мягко мне улыбаясь. Дочь похожа на меня, от отца у нее лишь сильный характер, который заметен даже в этом возрасте. Ну и интеллект, развитый не по годам. – А Лидия говорит, что ты меня забыла. Что теперь она может быть моей мамой.

Я эту Лидию на кусочки порву за такие слова… вот же сука. Пусть забирает моего бывшего мужа, пусть подавится. Но пусть только попробует называть мою дочь своей.

– Это не так, Звездочка, – немного успокоившись, уверяю дочь я, поправляя ее светлые волосики за ухо. – Это не правда. Я очень сильно тебя люблю, слышишь? – и снова к горлу подступают слезы, но я широко улыбаюсь, когда смотрю в эти каре-зеленые глаза, огромные и широко распахнутые, открытые всему миру.

Не могу ее не трогать. Не могу не обнимать. Не могу отпустить ее, не могу, не могу, не могу.

У меня такое чувство сейчас словно мне тело распарывают и загоняют кинжалы в сердце, стоит лишь подумать о том, что наша встреча скоро закончится.

– Почему тебя тогда нет рядом? – детским голоском, медленно проговаривая слова, интересуется Вероника. – Вы с папой все время работаете. Вас обоих все время нет! Лидия говорит, что я не нужна вам обоим, – повторяет слова «доброй» няни мой ребенок.

– Нет, нет, это неправда, Звездочка моя. Я все делаю, чтобы быть с тобой рядом, как можно чаще. Я никогда тебя не брошу, и в моей жизни нет ничего важнее тебя, – целую малышку в пухлые щечки, и снова поправляю волосы, пока она рассматривает меня все тем же далеко не детским и наивным взглядом. – Очень скоро мы проведем с тобой вместе целый день. Я обещаю. Как в прошлый раз, – и давая это обещание, я прекрасно понимаю, что стану ковриком для ног для Уилла, или девочкой для его кулаков – но сдержу свое обещание. Я, правда, уже на все что-угодно согласна… но потом женская гордость все равно возьмет свое.

– Я очень хочу, мам! Смотри, какую куклу мне папа подарил! – Ника показывает мне барби – копию ее любимой диснеевской принцессы Эльзы. – Она похожа на тебя, правда? И он так сказал…

– И на тебя. Ты же у нас принцесса.

– Папа сказал, что я скоро встречусь с Эльзой, но я сказала, что поеду к ней только с тобой. Ты же поедешь, мама? – я начинаю замечать, что ей стало труднее говорить на русском языке, и мне это не очень нравится.

– Я не могу обещать этого тебе, Ника, – честно признаюсь я. – Но я все для этого сделаю.

– Ты всегда так говоришь! Вы всегда так говорите, – начинает капризничать девочка. – Почему вы не вместе? У Джессики мама и папа все время вместе и с ней… ты больше не любишь папу? После того, как он тебя обидел? – проглатываю колкий ком, мешающий дышать, и зарываюсь носом в ее волосах, вместо ответа. Больно осознавать, что она не просто видела одну из моих перепалок с Астоном, но еще и помнит ее. Удивительно.

– Папа очень тебя любит. И я очень сильно, – просто говорю я, уходя от вопроса дочери. – Как твои дела? Вы с Джессикой подружились?

– Дааа! У меня много новых… friends, – немного нахмурившись, уточняет Ника.

Я игнорирую вибрацию часов на своем запястье, и продолжаю слушать Веронику, рассказывающую о своих новых друзьях и о том, как она хочет, чтобы мы всей семьей отправились к Эльзе.

Ее слова звучат для меня, как неосуществимая сказка, в которую я и сама когда-то верила, будучи еще счастливой и беременной. Я слишком поздно осознаю, что все это время не отвечала миссис Вудс, которая наверняка хотела предупредить меня о приближающейся опасности, и поэтому уже через мгновение встречаюсь с последствиями своего игнора.

А точнее, с испепеляющими своей тьмой, глазами Уилла Астона.

Он возвышается надо мной и Вероникой, как нерушима скала, как грозовая туча, которая обрушится на меня неиссякаемым потоком молний. Мой взгляд с отчаяньем скользит по туалетной плитке, пока я пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации и крепче прижимаю к себе дочь.

Он продолжает уничтожать меня ледяным взглядом, но пока не произносит ни слова, несмотря на то, что я слышу его разъяренное дыхание и вижу, как раздуваются его ноздри от сдерживаемого гнева.

– Только не при ней, – умоляю Астона одними губами. Едва короткий кивок и быстрый взмах головы в сторону двери. Его взгляд недвусмысленно говорит мне: «чтобы духу твоего здесь не было». И я повинуюсь.

– До встречи, Звездочка. Мне нужно идти, – понимая, что у меня больше нет ни секунды, я обнимаю ее в последний раз, и быстро встаю, выходя из туалета, никак не реагируя на вопросительное «папа?».

Как ни в чем не бывало, я выхожу в коридор. Уверена, Астон сейчас занят Вероникой, и его месть и наказание меня ждет чуть позже… но, судя по всему, я ошибаюсь, потому что уже через две секунды, я ощущаю железную хватку на своем запястье. Еще через одну – как он в кольцо сжимает мое горло и, приподнимая над полом, приставляет затылком к спине. Спасибо, что не со всей дури.

– Долбаная сука, – яростно шипит Чудовище, сжимая ошейник своей хватки крепче. Ты какого хрена творишь?! Я не позволял тебе видеть Нику! Больно смелая стала?! – человек, который в какой-то момент в моей жизни был для меня всем, беспощадно перекрывает мне кислород, и, кажется, даже не замечает, что я задыхаюсь и теряю сознание, пропадая в черных глазах – вратах в истинный ад, в преисподнюю, личную агонию, из которой так и не удалось окончательно вырваться. Как долго я еще буду балансировать на грани орбиты его черной дыры? Я не знаю, но страх, окутывающий удушливой волной вновь взывает к жертве внутри меня, его жертве.