Книга Поцелуй теней - Лорел Гамильтон

– Я много знаю фейри, которые используют гламор именночтобы привлечь внимание, выглядеть красивее, экзотичнее.

– Их трудности. – Я пожала плечами. – Мне осебе объявлять не надо.

Он встал.

– Все это время я даже не догадывался, что ты – сидхе.Я думал, что ты – фейри, истинная фейри, и почему-то скрываешься, но недогадывался о правде.

Он встал и отошел от стола, держа руки по швам. Напряжение,которое ощущалось в нем с той минуты, как он меня разбудил, звенело.

– Именно это тебя беспокоит? – спросила я.

Он кивнул.

– Я же такой великий маг. Я должен был увидеть иллюзию насквозь.Или это тоже иллюзия? Ты лучший маг, чем я, Мерри? Свою магию ты тоже скрыла?

Впервые я почувствовала, как нарастает вокруг него сила. Этомог быть всего лишь щит. Но опять-таки могло быть и нечто большее.

Я встала лицом к нему, расставив ноги, опустив руки, точнокак он. И вызвала собственную силу – медленно и тщательно. Если бы мы былистрелками с пистолетами, то он уже вытащил пистолет, но не наставил. Я все ещестаралась удержать оружие в кобуре. Можно бы сказать, что после всего я недолжна была бы никому доверять, но я просто не могла поверить, что Джереми мневраг.

– Джереми, у нас на это нет времени.

– Я думал, что смогу относиться к тебе так, будтоничего не изменилось, но не получается. Я должен знать.

– Что знать, Джереми?

– Я хочу знать, что за эти три года было ложью.

Его сила задышала вокруг него, заполнила то небольшоепространство, что было его личной аурой. Он много силы накачивал в собственныешиты. Очень много.

Мои щиты всегда на месте, взведенные и заряженные намедведя. Это у меня автоматизм. Такой автоматизм, что многие, даже оченьчувствительные, принимают щиты за мой нормальный уровень. То есть я встретилащиты Джереми в полную силу. Мне не надо было ничего к ней добавлять. Просто моищиты сильнее его – таков факт. С другой стороны, наступательные заклинания уменя – ну, я видела, как действует магией Джереми. Он никогда не прошел бысквозь мои щиты, но и я не могла бы магически ему повредить. Тут пришлось быперейти к ударам или оружию. Я надеялась, что ни до того, ни до другого недойдет.

– Поездка в аэропорт все еще ждет меня, или тыпередумал, пока я была в душе?

– Все еще тебя ждет.

Большинство сидхе умеют видеть магию в цветах или формах, ноя никогда не была на это способна. Зато я умею ее ощущать, и Джереми завалилкомнату всей энергией, которую накачал в щиты.

– Тогда зачем наливать столько силы?

– Ты – сидхе. Неблагая сидхе. Это всего на ступень вышеслуа.

Горский акцент послышался в его фразах. Я никогда неслышала, чтобы он терял свое сугубо американское произношение. И это менянервировало, потому что многие сидхе гордятся тем, что сохраняют свойоригинальный акцент, каков бы он ни был.

– И к чему ты клонишь?

Но у меня было сосущее чувство, будто я знаю, к чему онклонит. И я почти предпочла бы этому драку.

– Неблагие питаются обманом. Им нельзя доверять.

– И мне нельзя доверять, Джереми? Три года дружбызначат для тебя меньше, чем старые басни?

Что-то горькое мелькнуло у него на лице.

– Это не басни, – сказал он, и акцент сталсильнее. – Меня мальчишкой изгнали из Земли трау. Благой Двор не снизошелзаметить мальчишку-трау, но Неблагой Двор – эти всех принимают.

– Не всех, – улыбнулась я, не успев сдержаться. Новряд ли сарказм дошел до Джереми.

– Да, не всех.

Он был так зол, что у него мелко задрожали руки. Кажется, мнепридется оплачивать счет за вековые страдания. Это было бы не в первый раз ивряд и в последний, но все равно это меня из себя выводит. У нас нет времени навспышки темперамента, тем более моего.

– Прости, что мои предки обидели тебя, Джереми, но этобыло до моего рождения. Почти всю мою жизнь у Неблагого Двора был свойпресс-атташе.

– Чтобы распускать ложь, – сказал он с грубымакцентом, почти горловым.

– Хочешь сравнить шрамы? – Я вытащила рубашку изштанов и показала шрам в виде ладони у себя на ребрах.

– Иллюзия, – сказал он, но неуверенно.

– Можешь потрогать, если хочешь. Гламор обманываетзрение, но не осязание, по крайней мере осязание фейри.

Это была в лучшем случае полуправда, потому что я умею гламоромобмануть любое чувство даже у фейри, но такая способность не часта даже средисидхе, и я могла бы ручаться, что Джереми мне поверит. Иногда правдоподобнаяложь действует быстрее ненужной правды.

Он медленно подошел ко мне, и в лице его ясно читалосьнедоверие. У меня грудь стиснуло, когда я увидела такое его лицо.

Он уставился на шрам, но стоял дальше вытянутой руки. Онзнал, что самая сильная личная магия сидхе приводится в действиеприкосновением, то есть знал сидхе куда ближе, чем я думала.

Я вздохнула и сложила руки за головой. Рубашка упала, закрывшрам, но я решила, что Джереми может сам ее отодвинуть. Он продолжал глядеть наменя, приближаясь так, чтобы дотронуться рукой. Коснулся зеленого шелка, нопоглядел мне в глаза долгим взглядом перед тем, как его поднять, будто хотелпрочесть мои мысли. Но у меня на лице было то непроницаемое, чуть скучающее,вежливое и пустое выражение, которое я отточила при Дворе. Я с этим жевыражением лица могла бы смотреть, как пытают моего друга или кому-то запускаютнож в кишки. Если лицо выдает твои чувства, при Дворе тебе не выжить.

Джереми медленно поднял ткань, не отрывая глаз от моеголица. Наконец-то ему пришлось взглянуть вниз, и я тщательно следила, чтобы неспугнуть его ни одним движением, как угодно малозаметным. Мне былоотвратительно, что Джереми Грей, мой друг и шеф, обращается со мной как с оченьопасной личностью. Знал бы он только, насколько я не опасна.

Он провел пальцами по приподнятой, слегка шероховатой коже.

– Еще есть шрамы на спине, но я уже оделась, так чтоограничимся этим, если ты не против.

– Почему я их не видел, когда ты раздевалась у меня вофисе, когда на тебя ставили микрофон?

– Я не хотела, чтобы ты их видел, но я не стараюсь ихпрятать, когда они под одеждой.

– Никогда не трать магии зря, – сказал он будтосамому себе. Он покачал головой, будто услышав что-то, чего не слышала я. Потомпосмотрел на меня, и в глазах его было недоумение. – У нас же нет временистоять и ругаться, правда?

– Разве я этого не говорила?

– Черт побери, – скривился он. – Это жезаклинание раздора, неверия, несогласия. Оно означает, что они уже близко.