Книга Одинокая блондинка желает познакомиться, или Бойтесь сбывшихся желаний! - Юлия Славачевская

– Вот она – благодарность! – с чувством посетовала я, рассматривая нечаянно доставшиеся перья. Они мне приглянулись, и я тут же решила переквалифицироваться в индейца.

Пристроив в прическе перья и важно подбоченившись, сообщила природе вокруг:

– Я – грозный вождь томагавков по прозвищу… э-э-э… Как его там звали? А нехай будет Три Пера. Бойтесь и трепещите, бледнорожие!

Эх, как хорошо сказанула! Пропал во мне вождь мирового пролетариата! Так, а чем у нас занимаются вожди? Ага. Курят бамбук!

Оглядев здешнюю флору, выбрала одиноко растущее дерево и определила ему роль бамбука.

Такова селява… Извини, дружок. Придется пострадать на благо меня и отчизны! Если это тебя успокоит и упокоит…

Ну-с, приступим!

Залихватски поплевав на ладони, я бодро взялась за топорище и… не смогла оторвать топор от земли.

Хм… И как Мыр такую тяжесть тягает? Какой все же мужчина пропадает… ничейный, можно сказать – бесхозный и халявный… Заткнись, дура! Бамбук важнее!

Изменив тактику, переместила ладони поближе к лезвию и, как взаправдашний дровосек, с выдохом «Хек!» поштормила к жертве, иногда отклоняясь от избранной траектории (заносило маленько). Запал иссяк практически рядом с деревом – топор перевесил. Дерево облегченно вздохнуло. Я уткнулась носом в землю.

Ну что за ешкин конь! Что за непруха? Как же раньше мужики в деревнях с голыми руками на медведя ходили? И чем я хуже их? Да я лучше любого мужика! Счас ка-а-ак заломаю!

Разогнувшись и проделав серию упражнений из ушу, с остервенением кинулась врукопашную на дерево и отломала большую ветку.

А и ладно! Мне хватит!

Подняв над головой свой трофей одной рукой и волоча чужое имущество другой, потопала в сторону стоянки, ориентируясь на солидную борозду, оставленную топором по дороге сюда. По мере приближения к костру эйфория начала спадать, а глаза слипаться.

Дотащилась почти на автопилоте и улеглась спать, краем глаза заметив большую тень, скользнувшую прочь, в сторону подлеска.

– Померещилось, – убедила себя и отбыла на заслуженный отдых после тяжелых трудовых подвигов.

– Леля!!! – заорали мне чуть ли не в ухо.

Будильники длинноухие! Чтоб их целая птицеферма петухов каждое утро в зад клевала! Не дадут несчастной девушке выспаться! Кто там так надрывается? Судя по голосу, Магриэль беснуется. И какая муха его с утра в нежное место тяпнула?

Села, не разлепляя глаз, поинтересовалась:

– Что случилось?

– Это ты меня спрашиваешь? – перешел брюнет на ультразвук.

– Да, – уверила его. – А надо спросить кого-то другого?

– Желательно!!! Себя!!! – орал надо мной эльф дурным голосом.

Нервный какой! Успокоительное нужно пить и выдержку тренировать.

Открыв глаза, задрала голову на нависающего сверху Магриэля, который изображал фурий. Один за них троих.

Неплохо устроился. Тройная ставка. Может, предложить ему еще и Цербера до кучи поизображать? Похож – нет слов! Практически одно лицо! Нет, лучше не надо. А то увлечется…

– И что я должна у себя спросить? – захлопала на него ресницами.

Эльф как-то странно на меня зыркнул и сбавил тон, отвечая:

– Например, о том, кто устроил вот это. – И отошел в сторону, открывая обзор.

– Ы-ы-ы… – Слова ответа застряли в горле.

Ландшафтный дизайн полянки был немного… хм, сильно подкорректирован. Вырванная с корнем трава, комья вывороченной земли – и все это странными зигзагами. Две широкие борозды, ведущие к краю.

Оп-па! Это я так порезвилась? М-да, фантазия из меня, похоже, била пулеметной очередью, рикошетом поражая окружающую среду.

– А ты уверен, что это я? – Первая попытка отмазаться.

– Уверен!

– Точно?

– А кто? Я?! – возмутился моим нахальством эльф.

На это я спокойно ответила, выползая из-под топора, с которым крепко обнималась во сне, карауля чужую собственность:

– Все может быть. Вдруг у тебя лунатизм и ты ходишь во сне?

– Обчт етбя лвроозаар! Лазгабымио етбяикндаоген евилди! – учтиво ответил на этот выпад брюнет.

– Грубиян, – выдала ему характеристику.

– Аядшнохюаапжлр! – не остался в долгу Магриэль.

– Заткнися! – грозно посоветовал возникший рядом тролль. – Будь мужиком!

Эльф посверкал на него глазами, но свару с троллем затевать не стал и убыл к своим соплеменникам, кучкующимся у дальнего куста. Они там что-то интересное всем коллективом разглядывали.

Мыр присел рядом со мной на корточки и поднял измазанный землей и зеленью топор, внимательно изучая свое орудие труда и укоризненно покачивая головой:

– Леля, нехорошо. Чужое. Не твое.

Мне стало очень совестно. Щеки залила краска стыда.

– Прости меня, пожалуйста-а-а-а! Ну хочешь, я его помою? – жалобно пробормотала, стараясь не встречаться с троллем взглядом.

– Зачем?

– Чтобы чистый был.

– Нет. Сам, – отмахнулся он. – Взяла зачем?

– Понимаешь, – пустилась я в объяснения, – честно говоря, даже не знаю, что на меня нашло. Просто вчера выпила жидкость от комаров, и вот…

– Где? – требовательно спросил Мыр.

– Где взяла? – уточнила я и, дождавшись кивка, ответила: – У Магриэля в сумке. Он сказал где, и я выпила. А что?

– Идем! – рыкнул тролль.

И мы пошли к эльфам. Неразлучная троица опасливо тусовалась рядом с небольшой такой ямкой: всего-навсего метра два в длину, полметра в ширину и около метра вглубь.

Ой! Что-то мне плохо! Я же девушка, а не экскаватор…

Правда? А кто эту ямку тогда вырыл? Мыр? Понятно. Новый вид – блондинистая землеройка. Обращайтесь кому нужно!

Нависнув над ямой и пребывая в печали, я честно пыталась угадать – каким чудесным образом мне удалось пропахать такую траншею, если я раньше тяжелее пластикового совочка в руках ничего не держала. Ну, кроме игрушечной лопатки в песочнице. Та вроде на кончике железная была… Судя по недоуменным взглядам эльфов, им в голову приходили похожие мысли. Наконец Болисиэль решился озвучить:

– Леля, что это?

– Окоп, – уныло ответила им, не отрывая взгляда от дела рук своих.

И ведь не откажешься! Четко помню, как тырила топор, как копала все это. Правда, размеры мне как-то поменьше казались.

– Окоп? – Удивление эльфов достигло высшей отметки. – А зачем?

– От врагов отстреливаться, – не подумав, ляпнула я.

Эльфы переглянулись и заржали.