Книга Рось квадратная, изначальная - Борис Завгородний

– А чего тебя несёт в храмовник, брат слав, по делу али по праздному любопытству?

– У него состязание с соперником на Невестин день, – улыбнулась Минута.

От такой новости Ухарь даже жевать перестал. Пока он с плохо скрываемой жалостью разглядывал Благушу, девица воспользовалась моментом и быстро перелила окоселовку из своей чарки в его, а себе плеснула кваску.

– Что она там тебе наобещала? – Брови махиниста хмуро наползли на переносицу, как грозовые тучи на Зерцало. – Небось, что, кроме тебя, любимого, никто ей более не нужен, что с тобою рай и в шалаше? Что от тебя, акромя любви да ласки, ничего и не требуется? Знакомая песня, брат слав. Любим мы, мужики, такие песни. Я когда-то тоже на такую купился. А после выяснилось, что нужно моей суженой ох как много, а лично я ей как раз на хрен сдался!

– Нет, моя Милка не такая. – У слава непонятно почему мгновенно запылали щёки. Вроде бы ничего такого ему Милка и не говорила. По крайней мере, не такими словами… но близко по смыслу…

– Да что это ты судишь по одной женщине обо всех? – возмущённо поддержала его Минута. Но не выдержала долгого укоризненного взгляда махиниста, тоже зарумянилась, а потом и вовсе глазищи свои зелёные да красивые в пол опустила.

– Вот и я о том же. – Ухарь глубоко вздохнул, повёл могучими плечами, словно два холма передвинул, потом вполне миролюбиво пояснил: – Да я зла на свою бывшую жёнку не держу. У меня своя правда, мужицкая, а у неё своя, бабья, тут тоже понимать надо. А ты, девка, собой – молодец, хоть и не к добру, конечно, баба на Махине. Что за школа рукомахания у тебя?

– Школа? – Минута сразу стала непонятливой.

– Ладно, не скромничай, глаз у меня бывалый. Так какая школа – «Гром» или «Ладыга»?

– «Головач», – гордо ответила Минута и вонзила белые зубки в румяный бок помидора.

– Уважаю, – с почтением произнёс Ухарь и понимающе кивнул. – Так ты послушница Храма Света! То-то я гадаю, откуда такие умения. При храме, наверное, и выросла? Сирота?

Минута молча кивнула в ответ, делая вид, что поедание помидоров – её наилюбимейшее занятие, от которого невозможно оторваться даже для разговора.

– Вот чего я не пойму, – ухмыльнулся Ухарь, – так это откуда в храмах столько сирот? Выращиваете вы их, что ли, как морковку?

Минута рассмеялась, открыла было рот для ответа, но тут, видимо, что-то вспомнила, посмурнела лицом и ничего не сказала У Благуши самого давно вертелся на языке целый ворох вопросов насчёт её умений, но тема, затронутая Ухарем, похоже, была ей неприятна, и он великодушно решил её выручить.

– А правда, что Махина не умом человеческим придумана, а вместе с миром сотворена? – спросил он Ухаря, деловито перемалывающего мощными жёлтыми зубами всё, до чего могли дотянуться руки, а руки у него – ого-го, а не руки – могли дотянуться куда угодно. Перед махинистом уже громоздилась солидная горка заячьих и рыбьих костей – и когда только успел?

– Как же иначе? – удивился Ухарь, небрежно подливая в чарку – тяжёлая бутыль в могучей руке так и порхала.

– Тогда почему ты упоминал про Бову Конструктора? Какое отношение он имеет к Махине?

– Не к Махине, – Ухарь назидательно поднял указательный палец, – а к паровому котлу. И котёл, и паруса придумал лично Бова, сам настоятель Храма Света, а его механики смастерили на Махине. А сегодня мне довелось их испытать, и весьма успешно!

Что ж это за Бова такой, задумался Благуша. И от Минуты ведь о нём слыхал. Но раз она о своём знакомстве с этим Бовой Конструктором при Ухаре сообщить не торопится, то и он этого делать не станет. Хватит, второй раз он её подводить не собирается. У Минуты секреты свои, не для каждого – ему, славу, она доверилась под влиянием особых обстоятельств, это он понимал… А всё-таки интересно было бы узнать о Бове побольше, разве что Минуту попросить познакомить, ежели, конечно, времени на это дело в храмовнике достанет. Да и захочет ли столь важная шишка, как настоятель Храма Света, тратить своё время на него, простого торгаша…

– Значит, так, Благуша, – заявил Ухарь после очередной чарки, пронзительно уставившись на него маленькими чёрными глазками и утирая усы ладонью. – Как прибудем, сразу хватаешь руки в ноги, пар в задницу, и смываешься подальше от Станции, я даже скажу куда.

– Почему? – Благуша широко распахнул глаза, озадаченный такой новостью.

– А ты что, хочешь пару часов за разговорами с фискальниками провести?

– Фискальниками?

– Это начальство у рядовых стражников так прозывается, – пришла на помощь Минута. – Любят они до чрезвычайности изводить вопросами свидетелей преступных происшествий, особенно приезжих. Опыта общения с фискальным отделением у таких, как ты, ведь никакого, вот те и рады стараться, лишь бы человека на нервы извести.

– Правильно, девица, – одобрительно кивнул Ухарь. – А Пивеня я сам сдам да объясню там что к чему. Есть у меня среди фискальников кореш, не так чтобы близкий, но надёжный, так что я с этим делом быстро управлюсь. Тебе же советую остановиться в гостинице «Блудная дева» – вполне приличное заведение, смею уверить. Там я тебя и найду до полуночи, тут можешь не беспокоиться, моё слово железное, пар в задницу!

– А как я найду эту гостиницу, оторви и выбрось? – Благуша забеспокоился. – Храмовник ведь большой!

– А я тебе покажу. – Минута так ласково улыбнулась славу, что у того сразу растаяло сердце и пропали все сомнения. Да и глупо было отмахиваться от дружеских советов, а что советы шли от друзей – в этом дорога уже убедила.

Они ещё долго болтали о том о сём, время за дружеской беседой летело незаметно, а Махина мчалась всё дальше и дальше, и вскоре показался пригород храмовника. Как грибы вырастали и уносились прочь веси и небольшие городки, всё более теснившиеся к столице Простор-домена; оказавшиеся в этот час рядом с путями миряне, глядя, как мимо них, оглушая рёвом, пролетает голая, без вагонов, Махина, изумлённо глазели вслед и качали головами. Внутри же Махины постепенно стало спокойнее и тише, горюч-камень в топке парового котла прогорел, большая часть пара ушла в гудок, и сейчас они ехали в относительной тишине, которую нарушал лишь ровный стук работающих механизмов Махины.

К этому моменту величественный город-гора уже заслонял впереди большую часть неба.

– Ну, собирайся, Благуша, – сказал Ухарь. – Пора.

– Да ты ж ещё Махину не остановил, – удивился Благуша.

– Сама остановится. При подходе к Станции всегда так, пар в задницу, как ни разгоняй, всё равно встанет. Махина словно в невидимую сеть попадает и мягко притормаживает. Так уж Станция устроена.

– А вагоны? Тоже так затормозят? Люди не пострадают?

– Соображаешь, – кивнул Ухарь, глянув на Благушу как-то по-новому, отчего тот сразу загордился. – И вагоны никуда не денутся, и бандюки с них прямо в руки властей попадут. – Ухарь широко ухмыльнулся и подмигнул. – Я за них тоже награду стребую, так что готовь второй кошель, в твой такой барыш не поместится!