Книга Помощница для профессора - Аля Кьют

Роман Андреевич капнул пену в воду, и та быстро стала расти, благоухая розами. Странно все-таки. Откуда здесь такая розовая девчачья пена?

Я отправилась в душевую. И вроде бы приказала глазам закрыться, чтобы не видеть, как Исаев снимает брюки вместе с бельем, но кое-что рассмотреть успела. И не покраснела даже, почти не смутилась.

Меня портит эта должность. Или этот мужчина.

Зазевавшись, я поняла, что Исаев тоже застукал меня за разглядыванием. Кашлянула и сказала:

— Просто убедитесь, что у вас там… Пена достаточно густая.

— Ты думаешь возвращаться или так и будем до утра разговаривать?

Я подхватила две баночки и направилась к нему. Поднялась на возвышение, поставила баночки на край и встала — руки в боки, взгляд зачем-то сканирует пену.

Где же ты, где, одноглазый перископ?

Роман Андреевич закатил глаза.

— Настя, пожалуйста, я очень устал. Просто помоги мне с мытьем головы.

Ладно. Никакого дайвинга сегодня. Только деловые отношения.

Присела на край кипенно-белой ванны, выдавила на ладонь белый шампунь с легкой нотой мяты. Роман Андреевич предварительно уже намочил голову, и теперь, стиснув челюсть, смотрел в пространство перед собой. Деловые отношения, напомнила я себе, ничего больше.

Коснулась его волос, вспенив в ладонях шампунь. Не удержалась, запустила пальцы глубже в локоны, нежно помассировала кожу головы.

— Ох… — едва слышно выдохнул Роман Андреевич.

От его стона волоски на руках встали дыбом, а вдоль позвоночника промчались мурашки. Он прикрыл глаза, откидываясь немного назад и полностью доверяясь мне.

Не смогла сдержать улыбки, глядя на то, как он наконец-то расслабился. Всегда серьезный, хмурый, затянутый на все пуговицы и с галстуком, сейчас в ванне, с голыми плечами и легкой, едва уловимой улыбкой на губах мой профессор был совсем другим человеком. Таким я его никогда не знала. Не видела.

Глядя на него сейчас, было несложно представить его студентом, каким он наверняка был до своей головокружительной карьеры. Веселого, острого на язык, жутко умного.

Интересно, у него было много девушек в университете? Бросал он их, меняя как перчатки, или искал ту самую, одну-единственную?

Пальцы само собой скользнули ниже, к затылку, а оттуда к шее и плечам. Как и следовало ожидать, Роман Андреевич мигом напрягся, а его мышцы под моими пальцами на ощупь стали тверже стали.

— Настя…

— Вы слишком напряжены, — ответила я тихо. — Расслабьтесь.

Я скользнула пальцами по влажным плечам к шее, размяла, как следует, глядя на то, как под пальцами розовеет кожа.

Взяла мочалку со специальной подставки, стала водить по широкой спине, распределяя душистую пену, стараясь не заводиться от желания прижаться, поцеловать, измазаться вместе с ним в мыле.

Роман Андреевич сидел с закрытыми глазами, его губы были слегка приоткрыты. Дышал он часто и поверхностно.

— Сильнее, Насть. Пожалуйста, — хрипло проговорил он.

Я прибавила напор, стараясь вымыть его тщательно, чтобы не лезть с ним в душ снова завтра, например. Это ведь не станет моей обязанностью? Не сказать, что бы я против, но испытание для выдержки то еще.

— Левое плечо, пожалуйста…

Я переместилась к нему. Обвела мочалкой твердое округлое плечо, прорисовала мышцы, в которые так хотелось впиться ногтями.

Разжала пальцы, выпуская мочалку. И действительно скользнула по его телу ладонями, наслаждаясь каменными мышцами, широкими мужскими плечами.

Нагнулась ниже, растирая мыльную пену по его груди. Пусть он и не просил мыть его целиком, я уже не могла остановиться.

— Настя… — проговорил Исаев и резко повернулся ко мне лицом.

Мои руки уже жили своей жизнью, намыливая грудь по кругу, пока я зачарованно смотрела в глаза моего профессора-босса. Наверное, это очень опасно, находиться вот так вдвоем, когда между нами искрит сильнейшее напряжение.

Рано или поздно кого-нибудь замкнет.

Или обоих. А еще и в воде…

Я ждала издевок, обвинений и даже хамства, но Исаев лишь смотрел на меня, потемневшими глазами, чуть прищурившись.

— Настя, — повторил он.

Я продолжала смотреть на него и мыть одновременно. Моя рука опустилась ниже, прошлась по груди, к животу под водой. Скользнула по идеальной V на его животе, словно по шрифту Брайля, прямо туда, куда указывала стрелка.

Прежде, чем я поняла, что делаю, его член уже оказался в моей руке. Я провела пальцами, наслаждаясь пульсирующим жаром, проклиная пену за то, что она скрывает то, что я так хочу увидеть. Пришлось изучить руками. Даже на ощупь он был великолепен: крепкий, ровный, с бархатной головкой.

От прикосновения большого пальца к ней Исаева словно подбросило в воздух. Он вздрогнул всем телом. Его глаза стали темными, непроницаемыми.

Казалось, сейчас он отшвырнет меня от себя.

Но в тот же миг он атаковал мои губы. Утопил пальцы левой руки в моих волосах, притягивая ближе, вынуждая балансировать на краю ванны.

Его язык прошелся по моей нижней губе, и я, словно получив разрешение, сжала его член сильнее. Провела пальцами, наслаждаясь его размерами. Природа его явно не обделила.

Исаев простонал. Низко и глухо прямо мне в рот, словно пытался сдержать этот звук, но не смог.

Понимание, что сейчас он весь в моей власти, не в силах сопротивляться, окрыляло. Я стала двигать рукой, снова и снова заставляя его издавать этот волшебный стон, от которого вибрировало и пело все мое тело.

Вместо того чтобы наорать, оттолкнуть, возмутиться, он стал целовать меня, яростно и жестко. Совсем не так, как в офисе. Тогда он изучал мой вкус, смаковал мои губы, сейчас Исаев был напорист и неистов. Но мне так нравилось даже больше.

Я вжималась в его плечо, мечтая о том, чтобы потереться напряженными сосками о его грудь, и продолжала двигать рукой, чуть оттягивая и замирая иногда, а потом, снова ускоряясь, чтобы замедлиться и провести большим пальцем по головке.

Мне нравилось, как сбивалось его дыхание, когда я проводила по бороздке в центре пальцем, как он отвечал бедрами, стоило мне замедлить темп. Как его дыхание становилось глубже, а грудь вздымалась сильнее.

Наверное, я смогла бы сделать это ртом. Похоже, в этом не было ничего сложного. Или отвратительного. Мне нравилась мужская уязвимость в этот миг, нравилась собственная власть над тем, кто сам всегда предпочитал быть властным, суровым, холодным.

О нет. Кое-что у него было очень даже мягким и горячим.

Мне нравилась рука Исаева в моих волосах. Как он безумно сладко тянул на себя пряди, но сейчас острее я нуждалась в его пальцах ниже, в моих мокрых насквозь трусиках. Все мое тело трепетало от сладкой истомы напряжения.