Книга Город семи ветров - Ирина Баранова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здравствуй, Али!
Кафе было заполнено под завязку, Мехри едва успевала на кухне, да и сам Али порядочно устал, разнося заказы. Но разве такая усталость в тягость? Появление брата его не обрадовало: он злился в первую очередь на себя, что так легко купился и выдал Кяриму тайну, которую поклялся хранить.
– Привет, Кярим. С чем пожаловал на сей раз?
– Родной мой, не злись! – Кярим протянул руку для приветствия. – Ну дал я маху, наговорил лишнего. Сам себе места не нахожу, поверь.
– Вижу, как не находишь. Сияешь, как начищенный самовар.
– Ай, Али, не дуйся! Посмотри лучше, какую игрушку я принес нашей красавице! – И Кярим достал из-за пазухи игрушку.
– Ты же не ради этого пришел?
– Конечно, не для этого! Поговорим? Только не тут, лишние уши нам ни к чему.
Они прошли в подсобку.
– Кярим, ты меня обманул, никто и ничего не знает!
– Али, брат! Так это же просто замечательно! Поэтому ты спокойно можешь доверить мне пароль от хранилища! Ты же не будешь скрывать это от своего единственного родственника?
– Сколько раз говорить тебе: это смертельно опасно!
– Так я же и не беру тебя с собой! Сиди тут, трясись от страха.
– Кярим, я так и так буду трястись от страха. За тебя!
– А-а! Ты даже не знаешь, что я придумал. Скажи, ты же мне не врал?
– Брат, ты о чем? Разве я когда обманывал тебя?
– Вот, поэтому-то у меня все получится. Мне только нужен пароль! Ну?! Или ты думаешь, что я не расскажу про тебя ничего? Ты меня знаешь…
Али вдруг понял: расскажет. Кярим из вредности расскажет, он всегда был таким, с детства.
– Билькис.
– Что?
– Пароль – билькис.
Кярим рассмеялся.
– Билькис-кис-кис, смешное слово.
– Запомни его! От этого жизнь твоя зависит.
– А я его сейчас запишу. Писалку дай какую.
– С ума сошел?! А если ты, растяпа, потеряешь бумажку?!
– Слушай, что ты так разошелся?! – развел руками Кярим. – Запомнил уже, да! Билькис, билькис. И запишу еще для верности! Кис-кис! Все, до встречи, братишка!
– Кярим, Кярим. Аллах не простит мне, если с тобой что случится.
* * *
Оставалась последняя проблема – Зухра. Ставить ее в известность Кяриму не хотелось, он был уверен – запрет дома и никуда не пустит, с нее станется. А он мужчина, в конце концов, или нет? Почему он всегда должен слушать ее? Хотя посмотрим, как она заговорит, когда он осыпет ее драгоценностями! Тогда она оценит его! Кярим представил все это, и картинка вышла настолько реальной, что он несколько раз тряхнул головой, прогоняя видение. Эх, выпить бы… Но нельзя. Никакого спиртного вплоть до возвращения!
Но устроить себе небольшой праздник он может! Вот возьмет и сходит вместе с Зухрой в «Жемчужину».
Зухра предложению обрадовалась, нечасто они с Кяримом вот так просто «выходили в свет».
Кярим был предупредителен и ласков, словно на первом свидании. Он словно читал ее мысли. А может, ей просто хотелось, чтобы он читал их, хотелось почувствовать себя женщиной – любимой, слабой, обычной женщиной. И, наверное, сказка продолжится и ночью. Просто должна продолжиться! Не имеет права прекратиться.
Дома Зухра зажгла ароматические палочки, села рядом с мужем, прижалась к нему.
– Солнышко мое, – Кярим обнял жену и поцеловал в мочку уха.
– Кяримчик, ты сегодня такой милый.
Давно Зухра не испытывала такого жгучего желания, она закрыла глаза и подставила губы для поцелуя: ну же, Кярим, скорее!
– Зухра, радость моя, а мы с Курбаном собираемся завтра на рыбалку.
Договорить он не успел, жена так резко оттолкнула его, что он кубарем скатился на пол.
– Ты чего?
– Чего! И ты еще спрашиваешь, чего я?
Зухра была вне себя от ярости. Она ждала чего угодно – что муж уснет в самый ответственный момент, что окажется не готов к бурной ночи, но такое…
– Какую еще рыбалку?! Какая рыбалка, старый ты козел!
– На Жилом острове, – промямлил Кярим. Он не понимал, отчего Зухра так взбеленилась, ну спросил он про рыбалку, чего так орать-то?
– Делай что хочешь, Кярим! Вали куда угодно! Видеть тебя не хочу!
– О чем ты, солнышко? – вполне искренне удивился Кярим. – Что опять не так-то?
– И ты еще спрашиваешь? Ты опять пропадешь на несколько дней со своими подстилками, а мне вешаешь лапшу про рыбалку?! Ты думаешь, твоя жена глупая?!
Женщина в гневе – это нечто, особенно восточная женщина. Останавливать или переубеждать Зухру не было никакого смысла. Но ничего, послезавтра он вернется и докажет, что никаких подстилок не было. И что все это он делал ради нее. По крайней мере, в тот момент Кярим в этом был искренне уверен.
До часа икс оставалось несколько часов…
Зухра до самого ухода мужа так и не сказала ни слова, смотрела мимо него и молчала. Кярим чувствовал себя виноватым со всех сторон, и только надежда на триумфальное возвращение грела его душу.
– Что такой мрачный, друг Кярим? – Курбан, напротив, был бодр и весел.
– А… Зухра решила, что я отправился по бабам, молчит и злится.
– Кярим, дорогой! С какого времени ты стал расстраиваться из-за женщин? Ты мужчина или нет?
– Мужчина… Тебе легко говорить, Курбан, а моя Зухра любого мужика за пояс заткнет.
– Так надо было думать, кого в жены выбираешь!
– Э-э, Курбан-джан, любовь не выбирает. Ты вот и представить не можешь, а для меня Зухра как солнышко, ради нее я горы сверну.
– Тогда вообще не о чем расстраиваться, принесешь ей блестяшку-финтифлюшку, она и растает! Женщины как сороки, любят все сверкающее! Вперед, брат Кярим!
Время поджимало: катер, горючее, овощи, спиртное, снаряжение – все это предстояло собрать всего за несколько часов. Но предприимчивый Курбан и это сумел обратить на пользу предприятию: о том, что друзья решили развеяться, отдохнуть и порадовать себя свежей рыбкой, не узнал только ленивый. При этом все было сделано настолько изящно, что никто в жизни не обвинил бы Курбана в болтливости и несдержанности.
Мамеда новость раздосадовала – лишняя головная боль, но помешать он все равно не мог, оставалось только дать указание охране периметра быть повнимательнее и вовремя отправить рыбаков на место, если те спьяну вдруг решат прогуляться по острову.
– Зухра, радость моя…
Женщина даже не взглянула в сторону Кярима. Она уже поняла, что погорячилась тогда и эти два брата-акробата на самом деле едут рыбачить, но обижаться не перестала: такой облом, такое унижение скоро не забудешь.
