Книга Великая Парагвайская война - Вячеслав Кондратьев

Под руководством Крюгера в 1865-66 годах парагвайцы сделали и расставили в фарватере десятки таких мин, однако их жертвой стал лишь «Рио». Многие мины были своевременно обнаружены и расстреляны бразильцами, а другие не сработали: из-за некачественного изготовления вода просачивалась в бочки, порох намокал и не взрывался. Надо заметить, что «Рио де Жанейро» – единственный бразильский броненосец, погибший на войне с Парагваем.

Однако вернемся к сражению за Курузу. Уничтожение «Рио» нисколько не улучшило положение защитников форта. Эскадра не прекратила обстрел, а на следующий день армия Мануэла де Сузы высадилась на берег неподалеку от форта и частично блокировала его с суши.

Гарнизон к тому времени уже потерял более 500 человек убитыми и ранеными, а остальные были серьезно деморализованы. Поэтому, когда 3 сентября солдаты де Сузы пошли на приступ, они не встретили упорного сопротивления. После недолгой схватки парагвайцы поодиночке и группами начали сдаваться.

Видя, что отразить штурм не удастся, командир гарнизона полковник Хименес собрал вокруг себя нескольких офицеров и примерно 600 солдат, находившихся поблизости и еще подчинявшихся приказам. Этот отряд во главе с полковником с боем вырвался из форта и ушел в джунгли, а остальные защитники Курузу вскоре сложили оружие.

Взятие укрепления обошлось союзникам в 203 человека убитыми и 628 – ранеными, включая погибших моряков с подорванного броненосца. Парагвайцы потеряли намного больше – 832 убитых и 1300 пленных, многие из которых были ранены или контужены.

Отряд Хименеса на следующий день добрался до Умаиты, но там его ждал суровый прием. За сдачу форта и отступление без приказа полковника разжаловали в сержанты, других офицеров – в рядовые, а к солдатам применили децимацию: каждый десятый был расстрелян перед строем. Всего, по данным английского историка Терри Хукера, 10 сентября 1866 года казнили 63 человека.

15

Упущенный шанс

Сразу после падения Курузу парагвайцы начали спешно возводить в трех километрах к северу новые укрепления, получившие название линии Курупаити. Эта позиция была очень удачной, поскольку одним флангом она упиралась в реку Парагвай, а другим – в широкую лагуну Мендес, за которой простирались обширные и труднопроходимые болота. Таким образом, обход с флангов становился, по меньшей мере, проблематичным, а скорее всего – невозможным.

Под руководством строителей Умаиты – англичанина Джорджа Томпсона и австрийца Франца Моргенштерна – всего за две недели был сооружен мощный рубеж обороны. Он состоял из трехметрового земляного вала с почти отвесным внешним скатом и примыкавшего к нему рва глубиной два метра. Дно рва было утыкано заостренными кольями, а перед ним устроены засеки. На широком гребне вала сделали укрепленный бревнами бруствер для стрелков и артиллерийские площадки. На них с равными промежутками водрузили 52 орудия, доставленных из Умаиты, а за валом отрыли цепочку блиндажей.

Примерно в сотне метров перед рвом выкопали передовую траншею для стрелков с дальнобойными нарезными ружьями, которые должны были обстреливать вражеских солдат на подходе, а потом быстро отойти.

Длина вала составляла более двух километров, из которых лишь относительно узкий прилегающий к реке участок имел перед собой болотистое поле, а на остальном протяжении дополнительную защиту обеспечивала лагуна Мендес. Укрепления строили примерно 5000 солдат, которым и предстояло их защищать, под командованием полковника Хосе Эдвиго Диаса.

Тем временем войска коалиции получили значительное пополнение. В захваченный форт Курузу прибыли на транспортных судах 9000 аргентинских солдат. Таким образом, численность союзной армии на этом участке фронта достигла 17 000 человек, а аргентинский контингент стал в ней преобладающим.

Зная из разведсводок, что парагвайская армия в Курупаити примерно втрое меньше, союзники запланировали в ближайшее время решительным ударом при огневой поддержке флота прорвать «линию Диаса».

Но перед этим случилось неожиданное: 10 сентября в Туюти прибыл парламентер от Лопеса с личным посланием президенту Митре, в котором парагвайский диктатор предложил встретиться на нейтральной полосе для переговоров о мире. Удивленный Митре немедленно сообщил об этом Флоресу и Озорио.

Флорес заинтересовался предложением, заявив: «По крайней мере, мы узнаем, чего хочет Лопес и на что он готов пойти ради прекращения войны». У бразильского главкома на этот счет было иное мнение. Он не захотел лично встречаться с Лопесом, но поручил присутствовать на переговорах своему подчиненному, генералу Полидоро да Фонсека.

Беседа под пальмами президентов Лопеса и Митре. Их сопровождающие стоят поодаль, слева – аргентинцы, справа – парагвайцы

Полидоро в свою очередь раздраженно заявил, что он прибыл в Парагвай, чтобы воевать, а не вести с врагом никчемные беседы, но дисциплина вынуждает его подчиниться приказу. Узнав реакцию союзников, Митре согласился на рандеву. В ответном письме он предложил парагвайскому лидеру встретиться в 9 часов утра следующего дня в пальмовой роще на Ятаити Кора.

В назначенный час три президента и бразильский генерал прискакали на лошадях в сопровождении небольших эскортов на встречу, которая могла изменить ход истории Южной Америки. Все были в военной форме, однако Лопес поверх колета накинул пончо, так как маршальское обмундирование ему еще не сшили, а вести переговоры в полковничьем мундире он счел ниже своего достоинства.

Встреча началась со скандала. Полидоро отказался даже приблизиться к Лопесу и приветствовать его в соответствии с этикетом. Он остановил коня примерно в десяти метрах от парагвайского лидера и далее все время держался на этой дистанции, как бы демонстрируя свою непричастность к происходящему.

А Флоресу сразу было заявлено, что, поскольку в президентское кресло его посадили бразильские интервенты, то говорить с ним не о чем. От этих, в общем-то, справедливых слов уругваец рассвирепел. Едва сдержавшись, чтобы не ответить грубостью, он хлестнул коня и отъехал в сторону, присоединившись к Полидоро. Лопес и Митре остались наедине. Очевидно, этого Лопес и добивался, в оскорбительной форме отшив Флореса.

Поскольку маршал не вел дневников и не дожил до мемуаров, о содержании дальнейшей беседы с глазу на глаз мы знаем только из воспоминаний главы Аргентины. Неизвестно, насколько им можно доверять, но, так как другие источники отсутствуют, придется излагать ход разговора по сохранившемуся свидетельству.

Прогуливаясь среди деревьев, два президента оживленно беседовали около часа, так и не присев на подвезенные для них стулья и не притронувшись к расставленным на столе напиткам. Лопес изо всех сил пытался убедить Митре в том, что врагом Парагвая является только Бразилия, а его конфликт с Аргентиной – печальное недоразумение, которое надо немедленно прекратить. Митре отвечал, что он связан договором, запрещающим заключать сепаратный мир, а нарушение взятых на себя обязательств он считает бесчестьем и никак не может на это пойти.