Книга Король - узник Фантомаса - Марсель Аллен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мадам Сейрон, вы скоро?
— Сейчас, мадемуазель Мари! Иду, иду.
Между тем мнимая консьержка прошла через спальню в будуар, приблизилась к камину и взяла с полки маленькую шкатулку для драгоценностей. Она нажала на пружинку, и шкатулка открылась. Таинственный персонаж, скрывавшийся под маской толстой консьержки, стал рыться в драгоценностях, бормоча:
— Так, так. Что же выбрать? Кольцо… Браслет… Серёжки… Отлично! Это как раз то, что мне нужно. Ключ у меня в кармане. Я вас так запутаю, что век не распутаетесь.
Лицо таинственного персонажа теперь не напоминало ни мадам Сейрон, ни маркиза де Серака. Сквозь обе эти маски проступило какое-то новое обличье. Но продолжалось это лишь одно мгновение. В следующую секунду мнимая консьержка закричала своим обычным пронзительным голосом:
— Мамзель Мари, а мамзель Мари! Где же вы? Идите сюда, а то мне боязно.
Мари Паскаль вернулась в будуар, но толстая консьержка, топая и сопя, уже проследовала на кухню, продолжая причитать:
— Ох, у меня просто душа не на месте. Вот так и кажется, что покойница сейчас подойдёт сзади и схватит за волосы! Посмотрите-ка, милочка, заперта ли чёрная лестница.
И пока Мари проверяла дверь чёрного хода, толстуха подошла к ларю, где хранился уголь, и резко его толкнула, отчего из ларя поднялось облачко угольной пыли и осело на каменном кухонном полу.
— Здесь заперто, мадам Сейрон, — сказала Мари, возвращаясь от чёрного хода и пересекая кухню. Вскоре они обе покинули квартиру.
— Этот трюк с угольной пылью — отличная находка, — проворчала мнимая консьержка, вернувшись к себе в ложу. — Посмотрим, как господин Жюв выпутается из этой западни!
Толстуха открыла шкаф и достала оттуда какой-то свёрток. Вскоре появилась уборщица, которая подменяла консьержку.
— Послушайте, любезная, — объявила ей мадам Сейрон, — вы тут побудьте, а у меня дела. На рождество жильцы мне поднакидали деньжат. Так что хочу справить себе обновку, чтобы выглядеть поэлегантнее: куплю себе зелёное шерстяное платье и шляпу с красными перьями!
Прихватив пакет, она вышла из дома, но, вместо того чтобы идти в сторону центра, свернула в направлении Булонского леса. Там она пробралась сквозь густые заросли и оказалась перед будкой одного из смотрителей парка. Порывшись в кармане, она вынула ключ и отперла дверь.
Некоторое время спустя посетители парка могли видеть, как в одной из аллей возникла одетая в белый балахон фигура Уауауа, «примитивного человека» и поклонника природы. Лицо этого экзотического персонажа не напоминало ни мадам Сейрон, ни маркиза де Серака. И всё же…
Искусство маскировки, доведённое до высшего совершенства, позволяет совершать невероятные превращения!
— Везёт ли господин барон багаж, подлежащий таможенному досмотру?
Эти слова, произнесённые почтительным тоном по-французски, но с характерным гортанным акцентом, вырвали Жюва из глубокого сна, в который он погрузился уже под утро после бессонной ночи. Слабый свет утренней зари проникал сквозь занавески, задёрнутые на окне вагона.
Поезд стоял неподвижно. Было очень тихо. Издали доносился только звук электрического звонка да редкие вздохи локомотива. Из окна вагона ничего нельзя было разглядеть не только потому, что стекло запотело, но и потому, что вокруг стоял густой туман.
Перед Жювом находился таможенник, одетый в сине-жёлтую форму с серебряным галуном. Именно он обратился к Жюву, почтительно именуя его господином бароном. Сейчас он терпеливо ждал ответа, доброжелательная улыбка освещала его загорелое лицо.
— Почему вы назвали меня бароном, мой друг? — поинтересовался комиссар.
Таможенник прикоснулся пальцами к козырьку фуражки:
— Но, милостивый государь, — ответил он удивлённо, — так у нас принято. У нас первым классом путешествуют только знатные люди. И следовательно…
Жюв подавил улыбку и жестом остановил таможенника, путавшегося во французских словах. Он вспомнил, что в Гессе-Веймаре, как и в некоторых других странах Центральной Европы, сохранился архаический обычай из вежливости награждать собеседника дворянским титулом.
— Прекрасно, мой друг, прекрасно! — сказал он таможеннику. — Но в дальнейшем называйте меня просто маркизом.
Видя, что путешественник потянулся за своим чемоданом, таможенник остановил его и поторопился поставить на чемодане отметку мелом, означавшую, что таможенный досмотр произведён.
Так Жюв пересёк границу королевства Гессе-Веймар.
Накануне вечером Жюв выехал из Парижа экспрессом, отправлявшимся с Северного вокзала в 10 часов 50 минут. Комиссару повезло: в конце состава он обнаружил вагон прямого назначения до Глоцбурга. После пересечения бельгийской границы этот вагон должны были отцепить от экспресса и прицепить к другому поезду, направлявшемуся из Бельгии в Гессе-Веймар.
Первая часть пути оказалась очень утомительной. Экспресс мчался с огромной скоростью, вагон раскачивало и подбрасывало на стрелках. Поезд с грохотом проскакивал многочисленные вокзалы. Подбрасываемый толчками, Жюв ворочался с боку на бок на жёстком ложе, слушая стук колёс и скрежет рессор. Экспресс набрал скорость более 110 километров в час. Наконец, сломленный усталостью, с онемевшими, затёкшими членами, Жюв забылся и не заметил, как прибыл к границе Гессе-Веймара.
На пограничной станции вагон прицепили к маленькому составу, который не спеша двинулся в путь. Это был один из тех поездов, который называют «черепаха», и он вполне заслуживал такое прозвище.
Жюв поправил галстук и воротничок и стал глядеть в окно, где восходящее солнце заливало всё более ярким светом окружающий пейзаж. Перед ним разворачивалась привлекательная, нарядная и разнообразная картина сельской местности, где холмы, увенчанные купами деревьев, чередовались с зелёными равнинами, орошаемыми прозрачными речками и оживляемыми бродившими там и сям мирными стадами.
Жители были одеты в красивые и живописные национальные костюмы. Архитектура домов отличалась изяществом и удобством. Всё это указывало на близость Швейцарии, в то время как возносящиеся к небу острые шпили деревенских колоколен и крыши, покрытые разноцветной, со вкусом подобранной черепицей, приводили на память пейзажи Эльзаса или Баварии.
Жюв мог в своё удовольствие наслаждаться этими приятными и новыми для него картинами, поскольку поезд тащился еле-еле, с трудом обгоняя деревенские повозки, в которых сидели крестьяне, одетые, как опереточные статисты. Всё в этой стране, казалось, дышало миром и довольством.
Жюв взглянул на часы и понял, что поезд опаздывает: уже двадцать минут, как они должны были бы прибыть в Глоцбург. Но комиссар был даже доволен, что у него есть время поразмышлять в спокойной обстановке, одному в комфортабельном купе. Заявив своему начальнику, господину Анниону, что ему необходимо поехать в Глоцбург, комиссар руководствовался не столько конкретными планами, сколько смутными предчувствиями. Интуиция подсказывала ему, что именно при дворе Гессе-Веймара надо искать ключ к таинственному исчезновению короля. Но сказать об этом открыто он не мог, поскольку на месте короля оказался Фандор. Удастся ли ему узнать в Глоцбурге что-нибудь существенное? Или его путешествие пройдёт впустую? Вот о чём спрашивал себя Жюв.
