Книга Побег при отягчающих обстоятельствах - Татьяна Алюшина

Он получил ранение, стоя возле операционного стола.

Оперируя какого-то парня, вытаскивая из его живота осколки от мины, он улавливал доносившуюся стрельбу и взрывы, становившиеся громче. Егор не обращал на это внимания, сосредоточившись на операции, он удивился, когда понял, что приходится кричать, отдавая приказы медсестрам.

– Егор Дмитриевич, – прокричала операционная сестра, – надо уходить!

– Вот заштопаем героя-повстанца и уйдем! – спокойно, стараясь ее успокоить, пообещал Егор.

В этот момент рядом с больничной палаткой разорвалась мина, сметая взрывной волной столик с инструментами. Егор машинально прикрыл больного телом. Переждав несколько секунд, он выпрямился, оценил нанесенный ущерб и стал отдавать быстрые и четкие приказы. Слава богу, никто из персонала не пострадал, принесли новый, стерильный набор инструментов, и операция продолжилась. Звуки боя стали постепенно удаляться.

Как он потом узнал, повстанцы (пойди их разбери которые) неожиданно прорвались в тыл тем, на чьей территории стоял развернутый полевой госпиталь. Их быстро отбили, но кое-какой урон они успели нанести базе и, как оказалось, его спине. Парня вывозили на каталке из операционной, Егор стягивал перчатки, когда услышал крик ужаса сзади:

– Егор Дмитриевич! Ваша спина!

Не чувствовавший до этого момента ничего, кроме усталости, он вдруг ощутил сильную, какую-то горячую боль в спине.

Ранение было непроникающим, но болезненным. Здоровущий осколок разорвал мышцы справа под лопаткой и оцарапал ребро. От серьезного ранения Егора спасло собственное, натренированное годами тело с накачанными мышцами.

Через день он уже оперировал, приняв от второго врача обезболивающую блокаду.

Это давнее ранение напоминало о себе перед резким изменением погоды или от чрезмерной усталости, когда он простаивал над столом долгие трудные часы.

И вот первый раз отозвалось болью на неожиданное, ошарашивающее известие.

Вика встала из-за стола, достала лимон из холодильника, под общее повисшее в кухне молчание, громко стуча ножом, порезала, разложив на тарелке, посыпала сахаром. Поставив тарелку возле бутылки с коньяком, она села на прежнее место.

Не нарушая повисшего молчания, Егор налил коньяк в бокалы, они чокнулись с Денисом и выпили.

Подцепив с тарелки кружок лимона, Егор отправил его в рот, закусив коньяк, громко хрустя сахаром в необычной тишине кухни, он, до этого момента не смотревший в сторону Вики, перевел на нее взгляд и спросил:

– Степан знает?

Получилось как-то хрипло, не то от коньяка, не то от кислого лимона, не то от злости, забившей горло.

– Нет!

– Почему?

– А что, по-твоему, я должна была ему сказать? «Егор твой папа, поэтому мы пришли к нему в гости»?

– Да хотя бы и так! Что ты вообще ему рассказывала о его отце?

Ну вот его и прорвало! Слава богу! А то что-то непонятное, как залипание во времени!

Он вдруг почувствовал такую жгучую обиду, обвинение и ненависть к ней, что хотелось удушить ее прямо сейчас!

Вот перемахнуть через стол одним прыжком, ухватить ее за горло и потрясти!

– А что я могла рассказывать? – повышая голос в ответ, возмутилась Вика. – Правду! Его папа уехал в командировку и пропал без вести!

Они смотрели друг на друга так, что откинувшийся на спинку стула, скрестив руки на груди, Денис почти ощущал летящие от них в разные стороны искры.

– Почему ты не написала хотя бы о том, что ждешь ребенка?! – требовал Егор ее оправданий.

Он старался не кричать, чтобы не напугать того самого ребенка, поэтому получался какой-то придушенный вопль вместо крика.

– Да пошел ты знаешь куда! – так же сдерживая голос, подобравшись на стуле, как для прыжка, отвечала Вика. – Почему ты сам ни разу не написал, не пришел, не позвонил? Уехал, как канул! – И вдруг резко оборвала сама себя, поднимая руки вверх ладонями к Егору. – Стоп! Все! Я не хочу это обсуждать! Я не хочу об этом говорить! Все эти выяснения и обвинения бесполезны! Мне нужно только одно: вытащить Степана из всей этой заварухи! С вашей помощью или без нее, но я это сделаю! Я не собираюсь сидеть здесь и выяснять, кто виноват и кто кого бросил! Я не хочу переживать и проходить это заново! Мне вполне хватило и того, что прошла тогда! Сейчас мне надо думать, просчитывать каждую мелочь, каждый свой шаг, действие, и такую роскошь, как выяснение отношений, я не могу себе позволить!

– Мама, теперь ты ругаешься с Егором! – подбежал к ней с упреком Степка.

Вика не ответила, просто прижала к своему боку, наклонилась и поцеловала.

– Есть хочешь?

– Хочу! Почему вы ругаетесь?

Вика, чмокнув его еще раз, встала и пошла к плите подогревать еду.

– Мы не ругаемся, – успокоил его Егор, – мы громко обсуждаем одну проблему.

– Вы обсуждаете, а мама вас ругает, – кивнул Степан, залезая на стул.

Егор немного остыл.

Конечно, она права, сейчас не место и не время выяснять отношения и дела давно минувших дней.

Он смотрел на Степку и чувствовал, как ноет сердце. Сладко и больно ноет. Он только сейчас разрешил себе увидеть то, что увидел и понял сразу: как Степка на него похож! Он даже двигается так же, голову поворачивает, улыбается так же, как он, Егор!

Как же он на него похож, его сын!

«Мой сын! Господи, это надо как-то осмыслить! Да к черту осмыслить! Мой сын!!!»

– Степан! – обратился к ребенку долго молчавший Денис.

Вика уронила ложку, загрохотавшую по кафельному полу, и резко обернулась, посмотрев на Дениса.

– Что?

– Егор твой папа! – спокойно объяснил Денис.

– Он же Егор! – не понял мальчик.

– Он Егор и он твой папа! – подтвердил Денис.

– Па-а-па? – протянул потрясенный Степка.

У Егора перехватило горло. Он смотрел в расширившиеся от восторга глаза ребенка и был уверен, что сейчас помрет от испытываемых непередаваемых чувств.

– Мама, Егор мой папа? – благоговейным шепотом спросил Степан.

– Да, Степик!

Вика кинулась к нему, выдернула его со стула, подняла на руки и прижала к себе. Он взял маму ладошками за щеки и повернул ее лицо к себе.

– Настоящий папа? – выяснял потрясенный ребенок.

– Настоящий! – стараясь сдерживать слезы, подтвердила она.

– Правдашний? – допытывался он.

– Правдашний, – кивнула Вика.

Егор не выдержал.

– Иди ко мне! – позвал он сына, вставая с места.

Степка потянулся к нему, и Вика, наклонившись над столом, передала его в руки Егору. Степка крепко обнял Егора за шею, прижался головой к его плечу и зажмурил глаза.